Глава 8.
Небо.

Из расселины, где я укрылась, виднелся кусочек звёздного неба. Несколько ярких мерцающих точек на бархатно-черном фоне и больше ничего.
Пальцы рук и левое колено саднило. Я содрала их, когда пробиралась по камням. Меня дважды чуть не стянуло под воду, накрыв пенистой волной. Удержалась я чудом, прижавшись всем телом к валуну и уцепившись за него обеими руками.

Все ощущения, которые я испытала в видениях днем раньше, воплотились наяву. И медальон с русалкой был у меня.

«Давайте, сеньора, я помогу вам надеть его, а то потеряете! Жаль будет. Вещь красивая», - вспомнила я слова Анзотти.

Невольно прижала медальон к груди под намокшей блузкой. Босые ноги затекли и замерзли, и я стала интенсивно растирать их. Бесполезно. Пальцы рук с обломанными ногтями были такими же ледяными и почти ничего не чувствовали. Пенясь и шипя, морская вода заливала расселину, где я провела уже несколько часов.

Имела ли я право рисковать собой? Я мать двоих детей. Никто не сможет заменить им меня, но я не с ними, а здесь. Ужасная, безвыходная ситуация, разрывающая сердце. С кем бы я ни была, кому бы ни пыталась помочь, все равно я причиняю боль дорогим мне людям.

Плакать не осталось сил. Плакала я два часа назад, когда тело человека, спасшего меня, выбросила на берег волна. Пусть Алвару Анзотти не был мне близок, но у него осталась дома семья: жена и три дочери. У старшей уже родился первенец. Анзотти пытался защитить их всех, когда под давлением людей Диего Родригеса согласился на сделку: бандиты не трогают его дочерей и внука, а он взамен слагает с себя полномочия управляющего. Неофициально, конечно. И молчит о том, что творится на острове.

«Люди Пабло Альвареса нелегально переправляют через Панаму оружие из Штатов. Какие страны являются их конечными заказчиками, я не знаю. Я слышал лишь краем уха, что все перевалочные базы находятся в Карибском море. Однако Родригес решил поживиться за счет босса и устроил одну собственную базу здесь», - начал рассказывать Анзотти, когда мы добрались до расселины в скале.

Здесь можно было на время укрыться от дождя и одновременно наблюдать за той частью берега, откуда должен был, по словам Анзотти, утром появиться сеньор Карвалио. Пробираясь к расселине, я уронила в воду свои туфли, и их тут же унесла волна. Но я наделась вскоре оказаться на борту яхты, поэтому особенно не переживала из-за отсутствия обуви.

«Местная полиция боится людей Альвареса, - продолжал Анзотти, - поэтому никто пикнуть не смел, когда сюда стали перевозить оружие на вертолетах. Родригесу потребовался дом с системой подземных туннелей, через которые он мог бы незамеченным перемещаться по острову и скрывать настоящее количество отгружаемого за рубеж оружия. Потом я понял, что он скрывается не от полиции, а от собственного босса. Пабло Альварес, скорее всего, знал о базе на Лас Сиренас, но не подозревал о количестве вывозимого отсюда товара. Прикрывшись именем Карвалио и представляясь всем управляющим Лас Сиренас, Родригес запретил туристическим фирмам допускать приезжающих в прибрежную зону архипелага. Жителей Санта-Клары хорошенько припугнули, и они стали бояться заглядывать сюда. Я присутствовал при строительстве дома и системы туннелей, но однажды, незадолго до пожара, мне весьма грубо дали понять, что больше здесь не стоит появляться… Я послушался. А что было делать? Сеньора Карвалио я никогда не видел, равно как и своего предыдущего босса, сеньора Барра, а Диего Родригес являлся для меня вполне реальной угрозой, сущим дьяволом во плоти. Я боялся его. И я решил, что если господин Карвалио, возможно, никогда не приедет и не спросит, почему я допустил, чтобы на его острове хозяйничали преступники, то Родригес, если я его ослушаюсь, завтра же ночью вырежет всю мою семью».

«Так вы никогда не видели ни сеньора Барра, ни сеньора Карвалио? Как же они наняли вас на работу?» - поинтересовалась я.

«Сеньорита Рэнфилд пару лет назад заключила со мной договор, согласно которому я должен был взять на себя управление делами до того момента, пока сеньор Барр не распорядится иначе, - объяснил Анзотти. - Я регулярно отправлял отчеты о своей деятельности в Соединенные Штаты. Спустя год сеньор Барр выделил деньги для начала строительства новых домов здесь на острове и прислал сообщение, что в ближайшие полгода приедет сюда и возможно останется здесь жить. Однако через оговоренный срок меня уведомили о том, что Лас Сиренас продан сеньору Карвалио, и новый хозяин не возражает против того, чтобы я остался управляющим на тех условиях, что и раньше. В то время Родригес уже пытался шантажировать меня моим прошлым. Хотя он блефовал. У него не было прямых доказательств, и я не поддавался до тех пор, пока речь не зашла о моей семье. Caramba! Тогда я и дал слово помогать этому мерзавцу! В случае приезда в Панаму сеньора Карвалио я должен был играть роль помощника управляющего, отвлекая внимание нового хозяина, и одновременно предупредить Родригеса, чтобы он успел подготовиться к «встрече». Кажется, Родригес собирался сначала предложить сеньору Карвалио продать остров за бесценок, а в случае отказа подстроить ему несчастный случай».

«Выходит, они убивали всех, кто даже случайно оказывался здесь?»
«Да».
«Почему не убили меня?»
«Вероятно, насчет вас у них были другие планы».
«Когда я появилась на острове, Родригес пригласил меня в дом и угостил чаем, после которого я «отключилась» на несколько часов. Он собирался меня отравить?»

Анзотти пару секунд помолчал, затем сказал:
«Не могу ручаться за точность информации, но вроде бы люди Альвареса помимо торговли оружием занимаются выращиванием на островах растений, из семян которых изготавливают психотропные вещества, смешивают их с уже известными науке лекарствами и потом изучают их влияние на организм человека. Возможно, одно из таких веществ решили испытать на вас. Но более вероятно то, что вас собирались просто усыпить до утра, а потом вас бы выбросили где-нибудь в окрестностях Санта-Клары. И вряд ли после их «чая» вы бы сумели вспомнить, что с вами случилось вчера».

«Вам известно, почему случился пожар?»

Алвару тяжело вздохнул.

«Поселок сгорел не случайно. Родригес предложил жителям Лас Сиренас покинуть остров добровольно, но все, разумеется, отказались. Тогда однажды ночью его люди забросали все дома в поселке с воздуха емкостями с зажигательной смесью. А дальше… Сами понимаете».

«О Господи! Представляю, что это было!»

«Нет, не представляете... Когда люди начали выбегать из домов, подручные Родригеса стали изображать из себя спасательную команду. Они действительно спасли часть жителей, но многие все равно погибли от ожогов. Выжившим было популярно объяснено, что им лучше покинуть Лас Сиренас. Если кто-то ослушается, последствия будут непредсказуемыми. Никакие разговоры, сплетни о случившемся, кроме официальной версии пожара из-за молнии, попавшей в баки с горючим, никакие обращения в правоохранительные органы недопустимы, иначе смерти среди жителей острова продолжатся. Никто не рискнул проверить, блеф это или нет… Все в трехдневный срок покинули Лас Сиренас…»

«Но что случилось сегодня?» - я твердо намеревалась выяснить все до конца.

«Вряд ли это был Интерпол. Думаю, люди Альвареса решили покончить с предателями. Хотя не буду утверждать то, чего точно не знаю».
Мне безумно хотелось расспросить его о Карвалио, но я сдержалась. Спросить - значило признаться, что мы с ним незнакомы. Поэтому я ограничилась лишь одним вопросом: «Каким образом Сиэло собирается вытащить нас отсюда?»

«Надо называть его по имени, будто мы - близкие друзья, а то Анзотти догадается, что спас не ту, кого надо, и, чего доброго, сам утопит меня в океане».

«Когда утихнут волны, сеньор причалит, - ответил Анзотти. - Сейчас он отвел «Эсперо» подальше, чтобы ее не разбило о берег, и отпустил в дрейф. Так яхта сможет продержаться на волнах довольно долго. Да, шторм оказался сильнее, чем передавали в новостях, но вы не волнуйтесь. Сеньор водит яхту гораздо лучше, чем я вскрываю замки. Когда мы нанимали судно, нам собирались отказать, потому что по радио объявили штормовое предупреждение. Тогда сеньор Карвалио показал владельцу причала удостоверение мастера спорта. Он поклялся, что способен провести яхту невредимой даже через одиннадцатибалльный шторм, не то что при волнении океана в восемь баллов. Хозяин причала задумался, а потом потребовал с нас огромный залог. Сеньор Карвалио, не колеблясь, выписал чек. Владелец причала позвонил в банк, убедился, что по такому чеку ему без проблем выдадут наличные… Еще сеньор Карвалио сказал ему что-то на ухо, и тот сразу начал суетиться. Яхту подготовили за считанные минуты, - Анзотти наклонился ближе ко мне и прошептал. - Сдается, сеньор Карвалио когда-то был связан с мафией, либо связан с ней и сейчас».

«С чего вы взяли?» – удивилась я.

«Только люди из мафии умеют так запугивать».

«Сиэло запугивал вас?»

«Сразу, как появился на пороге моего дома,– кивнул Анзотти. - Стоило мне попытаться отвертеться историями о том, что на острове будто бы идет восстановительное строительство, и туда пока лучше не ехать, ведь еще не подведены новые коммуникации, он вдруг спокойно так заявил: «Я слышал о банде Альвареса, поэтому довольно. Если вы с ними заодно, то у вас будут большие проблемы. Вы не знаете мои связи. Еще пожалеете, что шестерки Пабло вас не прикончили!» Тогда я понял: мне конец. Новый хозяин оказался хуже Родригеса, если так разговаривает и столько знает о происходящем. Меня жуткий страх обуял за моих дочек, и я сразу во всем признался. Каюсь, больше всего боюсь близких людей потерять. Готов сам умереть, лишь бы мою семью в покое оставили. Я решил, что и этот тип сейчас скажет: «Я ваших детей застрелю или прирежу». Mama mia! Я досыта наслушался угроз от Родригеса! Сеньор Карвалио ничего подобного говорить не стал, пообещал только: «Будешь помогать, не трону». Тогда я рассказал ему все. И согласился выполнять любые его требования. Вчера сеньор Карвалио позвонил мне. Он спросил, не потерял ли я отмычки от дверей в том самом доме. Я ответил, что нет. Тогда он потребовал взять их и приехать на причал. Оттуда мы отправились на Лас Сиренас. По дороге сеньор объяснил, что нужно будет проникнуть на остров и выручить одну женщину, иностранку, которая сунулась в самое пекло ради него, не понимая, куда едет... Я-то с ним был полностью согласен насчет пекла, ибо Родригес и его подручные – точно сборище дьяволов! Сеньор ничего мне не рассказал о вас.

Я только слышал, как он повторял про себя: «Зачем она поехала одна? Ведь знала, что там опасно. Это из-за меня, это я во всем виноват!» Он собирался отправляться за вами, но я убедил его, что лучше ориентируюсь на острове и быстрее найду вас. Кроме того, мое присутствие, даже если меня обнаружат, вызовет меньше подозрений. Я могу и выкрутиться, а вот ему это вряд ли удастся. И потом я же не сумею управлять судном, тем более, если в океане шторм. Близко от берега яхта находиться не сможет. Здесь безопасный причал есть только с той стороны, где орудуют бандиты, а вблизи от скал судно моментально разобьет о камни. Кроме того, если яхта будет долго стоять на месте, ее засекут с вертолета. Когда мы с сеньором Карвалио добрались сюда, шторм еще только начинался. Мне не составило труда взять моторную лодку и с ее помощью высадиться на берег со стороны скал. Затем я спрятал лодку за деревьями. Мы договорились с сеньором, что, как только он сможет, сразу вернется и заберет нас…

Сеньор отдал мне ваш медальон, который хранил у себя вот здесь, - Алвару горячим жестом похлопал себя по левой стороне груди. – Он сказал, что если вы не поверите моим словам и не пойдете со мной, приняв за одного из пособников Родригеса, тогда я должен отдать вам его. Пока я шел к дому, то очень боялся напороться на Родригеса или кого-то из их шайки. Через туннель идти было нельзя: крышка люка в подвале открывается только изнутри дома. Впрочем, мне повезло. Я пробрался к вам незамеченным. Правда, перед этим пришлось обшарить почти весь первый и второй этажи здания. Ох, и страху я натерпелся, сеньора! Остальное вы знаете… Идемте! Неподалеку есть расселина. Мы спрячемся там до утра. Думаю, до рассвета шторм не стихнет».

Глава 9.
Карвалио рассказывает о себе.

Заметив мою растерянность, Сиэло Карвалио убрал медальон и, смущенно кашлянув, пробормотал:

- Простите. Я вел себя крайне нетактично. Вы только что пошли на поправку, а я задаю кучу вопросов. Даже не дал вам возможности переодеться. Я выйду, - с этими словами он встал и быстро покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Он говорил на английском намного хуже, чем раньше, когда еще помнил, что он Роберт, и не называл себя этим ужасным именем … Господи, а вдруг это со мной что-то произошло, и передо мной в самом деле другой человек, а мне лишь кажется, что он похож на Робби?

Нет, исключено! Я же чувствую, что это Роберт. Это его руки, глаза, волосы! Я не могу ошибаться!

Поспешно одеваясь, я отметила про себя, что одежда моя тщательно высушена и аккуратно развешена на стуле. Документы и обратный билет до Лос-Анджелеса, как ни странно, уцелели и по-прежнему лежали во внутреннем кармане пиджака, хотя вид этих спасенных из воды документов был довольно жалким.

Только вот пригодится ли мне теперь всё это, учитывая слова Роберта о том, что мы на этом острове уже двое суток, и неизвестно когда удастся вернуться на материк? Наверное, ребята приплывали за мной вчера, но, скорее всего, решили, что я либо погибла здесь, либо выбралась сама.

Мафия Альвареса тоже наверняка больше не появится. Что им тут делать, на разгромленной земле? Если бы они знали о нашем с Робертом присутствии, то еще вчера нашли бы нас и прикончили. Анзотти они убили, вероятно, потому что приняли его за одного из людей Родригеса, пытающегося выбраться с острова. Они просто не знали, что с ним была я. Значит, с этой стороны, грозящая нам опасность минимальна.

Однако всё это вместе взятое не давало повода для радости. Кроме одного: Эмма сделала свою работу профессионально. Если бы Лиза всё ещё существовала, у неё была масса возможностей появиться и занять мое место, но этого не произошло даже на миг во время моей лихорадки. Но тем не менее, что же делать? Я нахожусь на острове, откуда невозможно выбраться, с человеком, который когда-то был Робертом и любил меня! А теперь я для него ничего не значу. Так же, как этот выжженная и уничтоженная земля.

Ничего не понимаю, и любые попытки понять причиняют боль.

Роберт, или Сиэло - не важно, как он теперь себя называет, - прав. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Тогда я сумею докопаться до правды.
Когда я только приехала, Родригес подсыпал мне в чай лоринал, смешанный с каким-то сильнодействующим лекарством. Где гарантия, что нечто подобное не сотворили с Робби? Но с другой стороны, если бы это был результат воздействия на мозг психотропного вещества, Робби мог потерять память или отравиться насмерть, но не начать считать себя другим человеком. Во-вторых, Родригесу нужно было заполучить остров в собственность. Он бы Роберта убил, не имеет значения под фамилией Барр или Карвалио. Он бы его живым точно не выпустил. Значит, в случившемся виноват не Родригес.

Кто тогда?

- Сеньора Кастильо, я могу войти? – услышала я за дверью голос Роберта, которого теперь мне нужно называть чужим именем, прежде чем удастся разобраться в происходящем.

А если попробовать иначе?
- Входи, Робби.

Дверь медленно открылась, и Роберт ступил на порог.

На нем была надета рубашка кремового цвета, которую он, видимо, не столь давно безуспешно пытался отстирать от пятен, и темные брюки, закатанные до середины голени. Я только сейчас заметила, жадно приглядываясь к нему, что у него расцарапаны обе кисти рук и содрана кожа на правой щеке. Темно-зелёные глаза смотрели прямо на меня с долей опаски.

- Вам лучше, сеньора? – спросил он, останавливаясь возле притолоки и не спеша пройти дальше.

Снова я отметила про себя, что он выговаривает слова с акцентом и некоторым напряжением, будто английский язык ему мало знаком.
- Да, спасибо. Ты, в самом деле, меня не помнишь?

Мой вопрос заставил его ещё больше напрячься. Он нахмурил брови, переступил с ноги на ногу, скрестил руки на груди, а затем проговорил осторожно:

- Я вас не знаю.

Тогда я приблизилась к нему и прикоснулась пальцами к царапине на его щеке.
- Где ты поранился?

Он мягко, но решительно отстранил мою руку.

- Это ерундовая царапина, сеньора Кастильо. Не стоит беспокоиться. Вы, наверное, голодны?

- Да, - только когда он спросил, я вдруг осознала тот факт, что мне ужасно хочется есть.

- Всё оттого, что вы отказывались от пищи, пока лежали в лихорадке, - он двинулся через комнату в соседнюю спальню, поясняя на ходу. – Из-за высокой температуры вас тошнило. С большим трудом мне удалось заставить вас выпить отвар листьев панамы с лимонным соком. Я всё боялся, что у вас начнется пневмония, но слава Богу через сутки вы уже пошли на поправку, - он вернулся из спальни с куском ткани, завязанным в узел. – Поешьте. Здесь финики. Завтра утром думаю пройтись до озера и попробовать наловить какой-нибудь рыбы. Если не удастся, пойду на побережье собирать мидий или береговых крабов… Это я умею делать даже без специальных приспособлений. Еще надо поискать старую плантацию бананов, про неё мне Анзотти рассказывал. А то на финиках и лимонах мы долго не продержимся!

Вместо того, чтобы взять узелок с едой, я крепко схватила его за руку:
- Робби, прошу, скажи, что помнишь меня!

Он вздохнул и осторожно присел на краешек дивана.
- Наверное, нужно поговорить с вами и объяснить всё. Видите ли, - он жестом предложил мне сесть рядом, правда, так, чтобы между нами осталось некоторое расстояние, – я не Роберт. И если вы присмотритесь ко мне внимательнее, то поймёте, что я нисколько не похож на него.

Тон, которым он произнёс эти слова, сказал мне многое. Я сразу вспомнила визитную карточку Эммы в своем паспорте с указанием адреса психиатрической лечебницы в Сан-Франциско, где я провела последние восемь с половиной месяцев… Если он сушил мою одежду, то конечно, видел и документы. Следовательно, прочел мои имя и фамилию, а заодно и всё остальное.

Меня начал бить озноб. Даже когда я становилась Лизой, то помнила о муже и детях. Я могла воображать, будто не люблю их, но я о них помнила!
Что происходит с Робертом? Или… это не Роберт?

Я вдруг вспомнила о Куинне, об их с Робертом невероятном сходстве, и перед глазами у меня всё поплыло. Совершенно жуткая мысль посетила меня: могло ли быть такое, что у Роберта и Куинна был еще один брат, который до сих пор понятия не имеет о том, кто он на самом деле?

- Вам стоит еще поспать, - заботливо проговорил Карвалио, коверкая английские слова на испанский манер, чего Роберт точно никогда не делал. – Поешьте и ложитесь. Вы слишком слабы. К тому же сейчас поздний вечер. Завтра утром, если нам поможет Бог, я принесу еды получше… А потом будем думать, как выбраться с этого острова. Смешно звучит, но я всю жизнь мечтал жить в живописном месте наподобие этого, а теперь отдал бы полжизни, чтобы убраться отсюда и ещё раз увидеть мою Тэсоро.

- Кого? – невольно переспросила я.

- Извините. Мне двое суток не с кем было поговорить, вот я и разошелся. Может, заварить вам мате? Я нашел немного на бывшей кухне… Вернее, я по обстановке понял, что там была когда-то кухня, - Карвалио указал кивком в сторону двери, куда он выходил, пока я переодевалась. – Листья все высохли и почти не дают аромата, но за неимением лучшего сгодится… Интересно, кто жил раньше в этом доме? Почему-то одна стена перед входом не только вся осыпалась, но ее еще кто-то тщательно замазал черной краской поверх штукатурки. Не понимаю, зачем? Все это очень странно.

Финик, который я жевала, вдруг показался мне невыносимо приторным. В горле запершило, и я закашлялась.

- Я согрею воду, - мужчина поднялся с места, подошёл к камину, поворошил угли палкой, а затем подбросил охапку сухих веток в разгоревшийся огонь. Затем снял с крюка над каминной доской железный чайник, вышел с ним из комнаты.

Вернувшись спустя несколько минут и бросив на меня задумчивый взгляд, он повесил чайник с водой греться над камином. Обнаружив в доме вторую каминную решетку, Карвалио ухитрился поставить ее внутрь очага под углом к первой, и теперь пользуясь этими двумя решетками и выломанной где-то толстой палкой, кипятил воду. Я заметила, что для богатого землевладельца, привыкшего бездумно сорить деньгами (чего стоила его выходка с залогом за яхту), он довольно умело адаптируется в экстремальных условиях.

Есть больше не хотелось, но я продолжала механически жевать сухой фрукт. Это отвлекало ум от страшных предположений о том, что Карвалио – один из выживших бандитов Родригеса, переодетый подручный Альвареса, или третий брат-близнец Куинна и Роберта. Какое из этих всех предположений хуже, я даже сама не знала.

- Кстати, - поворачиваясь ко мне от камина, сказал сеньор Карвалио, - в спальне стоит сундук с одеждой. И я видел там женские туфельки, очень неплохие, только поношенные. А вообще - надо морально приготовиться. Трудно нам придется. Похоже, на Лас Сиренас из всех следов цивилизации остался целым только этот дом. И тот того гляди рухнет, поскольку в нем, похоже, лет двадцать никто не жил.

Его равнодушие в том, как он отзывался о доме, задело меня до глубины души.

- Ты не мог забыть, - прошептала я, делая последнюю отчаянную попытку убедить себя, что это все-таки Роберт, - не мог! Мы здесь жили вместе одиннадцать лет назад. Ты сказал, что купил этот остров, для того чтобы никто не мог поселиться в доме, где мы когда-то любили друг друга. Неужели не помнишь?

- Сожалею, сеньора, - Карвалио отрицательно покачал головой, - вы снова путаете меня с вашим возлюбленным.

Он присел рядом со мной и стал нежно гладить меня по руке, уговаривая, как малого ребенка. И я вспомнила, что именно ту же ласкающую интонацию я слышала в своих снах, навеянных лихорадкой:

- Я понимаю, вам очень трудно. Вы попали сюда по ошибке, чудом избежали смерти. То, что сейчас с вами происходит – следствие пережитого стресса. Завтра утром вы проснётесь, и мы вместе что-нибудь придумаем, чтобы выбраться отсюда. Всё будет хорошо, поверьте! И вы ещё встретите вашего Роберта, и у вас всё наладится. А сейчас давайте, ложитесь. Я вас накрою одеялом, заварю чай, а вы будете спокойно отдыхать…
- Нет, - я закрыла лицо руками. – Ничего вы не понимаете!

Я вскинула голову и в упор взглянула, так неожиданно, что он отдёрнул руку, словно обжёгся. Ни на секунду в его лице не появилось знакомое мне выражение. Сердце ухнуло вниз. «Не Роберт, - пронзила меня ужасная догадка. – Это, в самом деле, чужой мне человек!»

- Вы ничего не понимаете! – в отчаянии закричала я. – Я не сумасшедшая, сбежавшая из клиники в Штатах, как вы, наверное, думаете! Я отлично помню, что случилось на острове. Этот медальон, который вы показывали, отдал мне человек по имени Алвару Анзотти. Он хотел спасти меня, потому что думал, что я и есть та женщина, ради которой вы приехали. Его кто-то убил, и я не видела, кто. Вы должны были обнаружить его тело, если нашли меня! А я… почти целый год не виделась с родными! Когда же вернулась домой, то увидела, что мой муж живёт с моей сестрой, а моя дочь называет её мамой! – слёзы сдавили мне горло. - Но есть еще один человек, с которым меня до сих пор связывает что-то… И если я не пойму, почему это происходит, то не смогу жить дальше! Я приехала сюда разобраться во всем … А попала в логово бандитов! Впрочем, мне не привыкать …
- Да-да, я понял, успокойтесь, - попытался сеньор Карвалио утешить меня.

- Как вы можете понять?! – снова вскинулась я на него. – Вы – другой! Но вы похожи на Роберта, как две капли воды! И это какая-то злая насмешка, особенно, если учесть, что у него уже есть один брат-близнец. Вот вы говорите, что влюблены? – спросила я, отлично понимая, что мои сумбурные объяснения вряд ли помогут ему уверовать в здравие моего рассудка. Скорее, убедят в обратном.

- Так и есть, - спокойно откликнулся Карвалио, не показывая своих эмоций. – Мою любимую зовут Фернанда Виэнто.

- Что бы вы сейчас чувствовали, если бы я была на нее похожа, но не была бы ею?

Его лицо резко изменилось, но он совладал с собой и с огромной выдержкой ответил:
- Вы правы. Мне было бы безумно больно, что моя любимая далеко, а вместо неё рядом – чужой человек. И ваше сходство лишь причиняло бы мне дополнительные мучения. Простите, - покаянным тоном продолжил он, - я только сейчас понял ваши чувства. Извините, что относился к вам с опасением. Но поймите меня и вы: сначала я нахожу визитную карточку директора психиатрической лечебницы и свидетельство о выписке среди ваших документов, потом, очнувшись, вы начинаете называть меня Робертом, несмотря на все мои попытки доказать обратное… Что я должен был подумать?

- Простите и вы, - я наконец-то стала немного успокаиваться. - Я ведь даже не поблагодарила вас за своё спасение. Сеньора Алвару я уже никогда не смогу отблагодарить… Но ведь и вам я даже спасибо не сказала!

Глава 10.
Выживший.

Появление в доме револьвера меня насторожило, однако я предпочла ничего не спрашивать у Сиэло, полагая, что вскоре он сам поделится со мной историей о том, где взял оружие.

Я оказалась права. Он все рассказал на следующий день.

Мы вместе добрались до отмели с подводными рифами, где меня высадили мальчики, а потом несколько часов ждали на берегу, не появятся ли лодка. В сундуке среди прочих вещей мы нашли вытертое до дыр полотенце, и Сиэло повесил его на ветки отцветающей лантаны над скалистым склоном.

Мы ждали почти до заката, но ни одно судно не подошло к острову настолько, чтобы его можно было заметить на горизонте. Не дожидаясь пока я пожалуюсь на голод, хотя я этого делать вовсе не собиралась, Сиэло собрал в зарослях неподалеку пригоршню желто-оранжевых плодов и предложил их мне, заверив, что они съедобны. Плоды оказались сочными, с мелкими черными зернышками внутри и по вкусу напоминали крыжовник.

- Переския, - пояснил Сиэло, поймав на себе мой вопросительный взгляд. – Я о ней читал в книге, посвященной флоре и фауне Центральной Америки, которую мне еще в отрочестве подарили родители. Я ее перечитывал от корки до корки много раз. Вот, теперь пригодилось! Не волнуйтесь, я испробовал плоды на себе в первый день, как попал сюда. На кустарнике возле дома их росло достаточно, чтобы удостовериться в их безвредности.

- Надо же, как много полезного вы знаете!

- Просто память хорошая, - скромно отшутился Сиэло.

- А мне очень интересно, как вам удалось тогда выбраться на берег, не напоровшись на бандитов? И почему вы вдруг решили, что сеньорита Фернанда отправилась сюда? Простите. Теперь у вас есть повод сказать, что я проявляю чрезмерное любопытство.

Сиэло рассмеялся.

- Нет. На вашем месте, я бы спросил то же самое. Видите ли, на бандитов я той ночью все-таки напоролся. Но лучше рассказывать по порядку. Дело в том, что когда мы расстались с Фернандой восемь дней назад в Акапулько, она пообещала, что при первой же возможности навестит меня. А я ответил, чтобы она не торопилась, потому что я хочу обустроить остров по высшему классу к ее приезду! Добравшись до Санта-Клары, я заявился к Анзотти. Мне не терпелось воспользоваться его помощью, чтобы поскорее осмотреть свои новоприобретенные владения. Однако этот хитрец вдруг начал что-то бормотать про пожар, перестройку зданий, прокладку коммуникаций, о том, что на острове сейчас жить нельзя... Он был до смерти напуган. Тогда я решил в одиночку съездить на Лас Сиренас и выяснить причину столь подозрительного поведения моего управляющего. На остров мне попасть не удалось. Ни один владелец пристани, ни один хозяин лодки не желал плыть туда. Я стал подумывать над тем, чтобы купить где-нибудь карту побережья, арендовать судно и самому добраться до острова. В одном из магазинов, торгующих справочниками, я неожиданно столкнулся со своим приятелем, который, как выяснилось, тоже решил избрать Панаму местом, где можно отсидеться и не попасть под пулю кого-нибудь из прежних «доброжелателей». Слово за слово, выяснилось, что на Лас Сиренас орудует панамо-мексиканская мафия Пабло Альвареса. Все жители об этом знают, но молчат, делая вид, будто ничего не происходит. Такие новости оптимизма мне не прибавили, но я решил не сдаваться и снова отправился к Анзотти. Припугнув его, хотя это и был блеф чистой воды, я заставил рассказать все, что ему известно об Альваресе. Выслушав управляющего, я понял, что на Лас Сиренас ничего хорошего мне не светит, однако не хотел спасовать перед ситуацией и стал обдумывать, как бы выпроводить незваных гостей со своей земли. Связей в криминальном бизнесе у меня уже не было, а в полицию заявлять не имело смысла. Надо было что-то придумывать самому. И вот, прогуливаясь по побережью, я ненавязчиво собирал информацию: прислушивался к разговорам рыбаков в забегаловках, даже побеседовал с менеджером зоны отдыха в Санта-Кларе. Вечером третьего дня я услышал в баре беседу двух местных жителей. Один из них что-то вскользь сказал про иностранку, скорее всего американку, отправившуюся час назад на остров, искать себе на шею приключений. Рыбаки не упомянули про внешность женщины, но у меня даже сомнений не возникло, что это Фернанда. Она отлично говорит на английском, пожалуй, даже лучше, чем на испанском. Да и кто еще мог с таким упорством стремиться попасть туда, куда никто не хочет соваться? Рыбак проболтался, что двое пацанов решили помочь той иностранке, так вот надо бы сказать отцу какого-то Освальдо, что его сын лезет на рожон, чтобы отец его окоротил немного, а то всему поселку беды не миновать.

Дальше я ничего не слушал, а помчался звонить Анзотти. Встретившись со мной, Алвару поклялся, что поможет спасти Фернанду, но взамен я не стану ввязывать его в разборки. Управляющий некоторое время был заодно с Родригесом, и он надеялся, что войти в дом сможет беспрепятственно. Охрана его не задержит, да и Родригесу он сумеет сплести какую-нибудь правдоподобную историю в случае надобности. Если Фернанду заперли где-нибудь, то на этот случай у него есть отмычки. Я отдал Алвару медальон, который Фернанда подарила мне перед нашим расставанием, а сам собирался ждать на яхте неподалеку от берега, но шторм разыгрался нешуточный, и «Эсперо» стало относить совсем не в ту сторону, где мы с Анзотти договорились встретиться. Внезапно я увидел бортовые огни судна, идущего мне наперерез. Чья-то профессионально управляемая яхта шла сквозь шторм, подавая сигнал: «Стоп!» Я попытался развернуть «Эсперо», но из-за сильного ветра ничего не вышло. На второй яхте, как я и предполагал, плыли люди Родригеса. Их судно притёрлось ко мне вплотную, на палубу соскочили пятеро бандитов, вооруженных винтовками. Мои незваные гости спросили, кто я такой, и какого черта шпионю возле берега. «Здесь частные владения, - сказали они, - и здесь нельзя находиться». Я ответил, что я турист, вышел на яхте прокатиться и попал в шторм. Меня отнесло сюда. Не знаю, достаточно ли я убедительно говорил, но, наверное, нет, потому что они грубо толкнули меня в спину и сказали, чтобы я не вздумал сопротивляться и шёл за ними. На борту их судна нас встретил среднего роста брюнет в твидовом костюме. Все, что я услышал от него, когда парни с винтовками вкратце пересказали мою выдуманную историю: «Связать его, заткнуть глотку и в трюм». Надо отметить, дисциплина у них отменная. Приказ босса был выполнен с ошеломляющей скоростью.

- Счастье, что они вас вообще оставили в живых! – вырвалось у меня.

- Видимо, франт в костюме собирался представить меня Родригесу, а чтобы отвечать на чьи-то вопросы я должен был быть, по меньшей мере, жив. Впрочем, стоило нам сойти на берег, как со стороны причала кто-то открыл стрельбу. Для моих похитителей нападение оказалось большой неожиданностью. Они пытались защищаться, но уже через три минуты с ними было покончено. В самом начале перестрелки тело одного из бандитов упало на меня. Именно эта случайность спасла мне жизнь. Когда стрельба прекратилась, я отчётливо услышал, как над причалом пролетел вертолет. Невозможно было поверить, что кто-то решился взлетать в такую погоду.

- У них спасательные вертолеты, предназначенные для посадки на любую площадку, даже среди гор и на воду, - пояснила я. – «Пеликаны» Сикорского.

- Ничуть не удивлён, - кивнул головой Сиэло. – У ребят хорошие связи с военными в Штатах. Иначе откуда бы они брали американское оружие на продажу?

- Перед смертью Анзотти успел рассказать, что вероятно сам Альварес в ту ночь перестрелял своих людей, потому что Родригес продавал за рубеж оружия намного больше, чем между ними было оговорено, отбирая существенную часть доходов босса.

- Возможно, - согласился Сиэло. – Наверное, Альварес специально выбрал вечер перед штормом, чтобы его люди подобрались к острову незамеченными. В ясную погоду их бы мигом засекли пособники Родригеса, а тут… выпал такой замечательный шанс «накрыть» всех! Как бы то ни было, Альварес невольно спас нам жизнь. Я бы вряд ли сам выбрался от тех бандитов. Шансов было крайне мало.

- И тогда я бы умерла в той расселине, - тихо добавила я. – Утонула во время прилива.

В глазах Сиэло мелькнуло нечто сродни попытки вспомнить давно забытое, но тут же странное выражение пропало. Можно было подумать, будто он просто прищурился от солнца.

Где-то вдалеке пронзительно кричали длиннохвостые ара и зелёные амазоны. Возле нас наперебой пели два кардинала. Всего на секунду у меня возникло щемящее чувство, будто мне восемнадцать, и я никуда не уезжала отсюда, и мы просто вместе с Робертом встречаем закат, а потом вернемся домой, зажжём камин, будем заниматься любовью … И снова ночь покажется нам слишком короткой! Я усилием воли прогнала нелепые фантазии.

Сейчас надо было думать исключительно о том, как выбраться, найти Роберта, поговорить с ним, узнать, почему он продал Лас Сиренас. Если он таким образом решил распрощаться с прошлым, я приму его решение. Главное, чтобы он был жив и здоров! А, убедившись в этом, я вернусь домой и буду вымаливать прощение у близких людей за все причиненное зло, хотя оно и было совершено мной бессознательно. И, конечно, выясню самый важный вопрос, ответ на который до боли страшно узнать… Так же страшно, как некоторое время назад, спросить напрямую у Эммы, вылечусь ли я когда-либо… А теперь мне предстоит выяснить, любит ли меня всё еще мой муж... Или он тоже предпочёл распрощаться с прошлым?

Словно уловив моё смятение, правда, не понимая, чем оно вызвано, Сиэло вдруг крепко сжал мою руку.

– Не волнуйся, Иден. Ни для тебя, ни для меня ничего не потеряно. Мы обязательно выберемся!

Его прикосновение получилось настолько естественным, что мне даже в голову не пришло задуматься, почему он это сделал.

***

Прошло еще около получаса, и Сиэло успел закончить рассказ о ночи, когда нашёл меня. Оказалось, что после перестрелки на берегу он какое-то время лежал на сыром настиле причала, не имея возможности пошевелиться. Потом веревка, которой бандиты связали его руки, размокла, и узел легко поддался усилиям. Сиэло выбрался из-под лежавшего на нем тела. Взял «кольт» убитого, собрал пули, набив ими карманы джинсов, и стал пробираться наугад к тому месту, где его должен был ждать Анзотти и, как он полагал, Фернанда тоже.

Сначала Сиэло надеялся отыскать яхту, однако причал оказался вопиюще пустынным. Вероятно, люди Альвареса забрали с острова не только партию оружия, но и увели все стоявшие на приколе суда. Либо утопили их в океане.

Возвращаясь на берег в темноте в незнакомом месте Сиэло заблудился и вышел на рассвете к старому дому Роберта, уцелевшему от пожара лишь потому, что он стоял в значительном удалении от поселка. Осмотрев дом, Сиэло убедился, что тот вполне пригоден для жизни. Внутри комнат было сухо и относительно чисто. Сиэло расчехлил мебель и решил, что некоторое время в случае надобности им с Фернандой можно будет переждать здесь.

Передохнув, он снова отправился на поиски Анзотти. К полудню Сиэло вышел к тому месту, где они с управляющим договорились встретиться, однако на берегу он не нашел ни следов моторной лодки, ни самого Анзотти. Зато на камнях у расселины заметил женскую туфельку с порванным ремешком. Сиэло подобрался ближе, чтобы посмотреть, не прячется ли кто среди камней, и обнаружил меня. Я была в бреду, без памяти но, как только он склонился надо мной, я приоткрыла на секунду глаза и назвала его Робертом. Сиэло не стал тогда меня ни в чём разубеждать.

Он был сильно удивлён, обнаружив на моей шее цепочку с медальоном, поэтому решил отнести меня в найденный у озера дом, поставить на ноги, потому что только я могла рассказать ему о случившемся. В тот момент он еще думал, что Фернанда тоже где-то на острове.

– Я вообще-то говорил Анзотти, - закончил свой рассказ Сиэло, - что Фернанда – брюнетка. Но в той сумасшедшей спешке, не удивляюсь, что он либо забыл, либо толком не понял… У него свои проблемы были на уме … За свою семью боялся, а такое нервное напряжение кого угодно выбьет из колеи!

- Вы жалеете, что он спас меня?

- Нет, конечно! Просто я поду…

Он не договорил фразу. Внезапно где-то совсем близко над нами послышался звук работающего винта вертолета.

Не раздумывая, Сиэло бросился ничком, увлекая меня за собой.

Вертолёт пролетел мимо, сбив корпусом несколько пальмовых листьев, и они с шелестом приземлились на нас сверху. Мы еще не успели толком опомниться, как вертолёт поднялся выше и скрылся из виду.

Выждав несколько минут, Сиэло приподнял голову и осторожно осмотрелся, а потом только позволил мне подняться.

- Боже, - прошептала я, чувствуя предательскую дрожь в коленях. – Кто это был?

Сиэло нахмурился.

– Честно говоря, я вначале подумал, что люди Альвареса. Но сейчас внезапно мелькнула мысль, а вдруг это были спасатели?! Шторм недавно прошёл. Они могут искать пострадавших на островах архипелага. Чёрт! – он ударил себя кулаком по лбу. – У меня паранойя, наверное, начинается!

- Нет, ты поступил правильно! – успокоила я его. - А если это были люди Альвареса? Вдруг они прилетали убедиться, что остров действительно стал необитаемым после их «ночи длинных ножей»? (10) Наше присутствие здесь их бы не порадовало.

- В любом случае, они нас не заметили, - с облегчением выдохнул Сиэло.

Вдруг его что-то словно толкнуло.

- Полотенце! Придётся немедленно выбросить его в океан, чтобы оно больше не привлекало ничьего внимания, иначе мы рискуем погибнуть за здорово живёшь! Лучше потом что-нибудь придумаем. Лодку найдем. Или подадим сигнал SOS другим способом спустя несколько дней!
Мне пришлось согласиться с его аргументами.

Дождавшись сумерек, мы осторожно выбрались из зарослей и направились к дому. Странно, но в темноте мы не заблудились, не отклонились от нужного маршрута, сразу выбрав верное направление. Нас, словно диких животных, вел первобытный инстинкт поиска убежища. Наверное, в критических ситуациях любой человек начинает выживать подобным образом…

Вскоре впереди в бледном свете луны блеснула кромка озера. До водоёма оставалось не более двадцати ярдов, как вдруг я услышала в кустах со стороны берега шорох. Не будь мои нервы на пределе, я бы не обратила внимания на этот звук. По спине пробежал неприятный холодок.

- Сиэло, - прошептала я, замирая на месте. – Кажется, здесь есть еще кто-то.
- Само собой. Птица или животное. Идем.
- Погоди, - я невольно вцепилась в его руку, продолжая прислушиваться.

Вокруг стояла идеальная тишина. Только ветер перебирал листья пальм и тагуа.
- Показалось.

Я приготовилась идти дальше, но в этот миг шорох повторился, и на сей раз его сопровождал полузадушенный стон. Сиэло изменился в лице и молнией метнулся в сторону источника звука. Через минуту он выбрался назад, неся на руках истекающего кровью мужчину в мокрой, грязной одежде. Правая брючина у раненого была напрочь оторвана, на рубашке отсутствовали оба рукава. Этими кусками ткани мужчина кое-как перебинтовал себе простреленное бедро и раздавленную в кровавое месиво кисть правой руки.

Карвалио положил пострадавшего на землю и склонился над ним.

– Жив, - проконстатировал он, когда я придвинулась ближе, пытаясь лучше рассмотреть человека. – Но постоянно теряет сознание, и раны загноились. В темноте я больше ничего не вижу. Придется нести его в дом и осматривать там, - проговорив это, Сиэло подхватил раненого подмышки, готовясь тащить волоком.

Я попыталась помочь, приподняв ноги мужчины, но Сиэло остановил меня.

- Пусть я не в лучшей форме, но ты только вчера поднялась после лихорадки. Тебе нельзя напрягаться.

- А тебе – можно! Ты вроде как недавно в больнице лечился после серьезной аварии?

- Я мужчина.

- А я женщина! Что дальше? Мы сейчас оба крупно влипли, поэтому надо забыть о том, чтобы считаться, кому из нас хуже.

Сиэло удивленно хмыкнул, а потом произнес:

- Хорошо. Но как устанешь – сразу бросишь его, ясно?

- Договорились.

Сиэло подхватил мужчину за плечи поудобнее, а я взялась за ноги раненого, окончательно перепачкавшись. Из ботинок пострадавшего ручьями стекала вода. Интересно, где его носило все эти дни? Судя по тому, как он выглядел, ему пришлось гораздо хуже, чем нам!

- Ты думаешь, он тоже из мафии? – не выдержав напряженного молчания, спросила я.

- Безусловно. Кроме тебя, на этом острове, к сожалению, все бандиты. Хотя бы и бывшие.

- Как-то не радует, - попыталась отшутиться я. - А вдруг он просто оказался не в том месте и не в то время?

- Вряд ли, - усомнился Сиэло. – В любом случае надо поставить его на ноги и расспросить о некоторых вещах. Возможно, от него зависит, появится ли у нас в ближайшее время шанс на спасение.

- С чего бы?! – я с недоумением перевела взгляд на израненного мужчину, безвольно обвисшего на руках Карвалио.

- Осмелюсь предположить, что у Родригеса наверняка есть где-то в его многочисленных потайных ходах запасной вертолёт или моторная лодка на «чёрный день». Технику вполне можно найти, только надо знать, где искать. Если, конечно, на этом гипотетическом вертолёте сам Родригес не смылся три дня назад.

- Хорошо, верю, у Родригеса мог быть тайник. Но с чего ты взял, что наш раненый владеет информацией о его местоположении?

Сиэло многозначительно хмыкнул.

- Посмотри! Все внешние признаки наличествуют: самодовольная мина, застывшая на лице даже в бессознательном состоянии, пальцы, никогда не знавшие тяжелой работы, дорогая одежда… пусть от нее немного осталось, но это не важно. Главы мафиозных кланов любят выбирать себе «доверенных» помощников для повышения престижа и для ведения дел. Подчиненный должен быть преданным, ловким, сообразительным и, разумеется, обаятельным. «Лицо фирмы». Их обычно отправляют вести переговоры с потенциальными заказчиками, чтобы произвести благоприятное впечатление. Сам Родригес был таким человеком для Альвареса, причем, не думаю, что единственным.

- Надо же, иерархия - как в настоящей компании!

- Так и есть. И этот парень тоже – молод, ловок, честолюбив. По его лицу видно, что ему не везет лишь в последние дни. Поэтому теперь, Иден, для нас с тобой главное, чтобы он выжил, а выудить из него полезную информацию будет моей прямой задачей.

С этими словами Сиэло остановился, попросил меня не беспокоиться больше о роли помощницы, закинул бесчувственного парня себе на спину и, согнувшись под тяжестью ноши, зашагал по направлению к дому.

_____________________________________________________________________________________________________
10 «Ночь длинных ножей» — расправа Гитлера 30 июня 1934г. над готовившими путч штурмовиками СА. Поводом для расправы послужила нелояльность штурмовиков во главе с Эрнстом Рёмом и подозрение в подготовке путча.

Глава 12.
Взаимное недоверие

По длинной паузе, повисшей в воздухе после реплики Сантьяго, без труда можно было догадаться, что Сиэло не на шутку рассержен.

- Любопытно, - сухо вымолвил он, наконец, - откуда у вас обо мне подобная информация?

- Когда-то у меня целое досье на тебя было составлено, - удовлетворённо сообщил Сантьяго. – Вот только не думал, что мы однажды лично встретимся! Да ещё в таком месте. Жизнь – непредсказуемая штука.

- Не вижу причин, почему вам могло потребоваться собирать на меня досье. Я вас впервые вижу. Мы никогда не были ни врагами, ни деловыми партнёрами. Моя сфера интересов не пересекалась с территорией Центральной Америки. Так зачем вам понадобилось тратить время на мою персону?

- Горькая истина заключается в том, Карвалио, что даже если тебе неизвестно, кто твой противник и где он находится, то врагу на твою неосведомлённость глубоко начхать. Он наблюдает, просчитывая шаги и выбирая удачный момент для нападения. Я вовсе не намекаю на себя, потому что моё досье составлялось чисто в ознакомительных целях, но… Если бы ты всегда помнил о том, что врагов у тебя больше, чем тебе кажется, то не оказался бы в десятибалльный шторм на неисправном судне. Как тебе удалось спастись? Кто-то сжалился и бросил трос с пролетавшего мимо вертолёта?

- Представляете, Лопес, - в тон ему ответил Сиэло, - ваше великолепное досье кто-то подпортил фальшивыми сведениями. Четыре года назад я преспокойно жил в Лос-Анджелесе, а если и выезжал на отдых, то предпочитал Женеву и Майорку. Видимо, ваши ищейки утратили нюх и сбились со следа, поспешив обрадовать вас фактом моей несостоявшейся гибели. Приношу извинения, но топиться сейчас в океане, чтобы соответствовать вашему досье, я не намереваюсь.

Я с изумлением наблюдала за их язвительной перепалкой. Выходит, судя по намёкам Сантьяго, Сиэло четыре года назад уже кто-то пытался убить, обставив всё, как несчастный случай. Но почему Сиэло отрицает случившееся? Не говорит ли это о том, что мои догадки верны, и Карвалио – никакой не испанский аристократ? Но с другой стороны, может быть, самого Сантьяго ввели в заблуждение?

Нет, это ужасно! Я вязну в бесчисленных событиях и фактах, как в непроходимом болоте.

- Ладно, чёрт с тобой, - грубовато заявил Лопес. – Какая мне, в сущности, разница, мёртвый ты или живой? Просто бесит, что именно ты пули из моей ноги выковыривал. Если б я не находился без сознания, то предпочёл бы загнуться, чем принять помощь от тебя.

Снова пауза, затем раздражённый голос Сиэло:

- Знаешь, Лопес, я многое на своём веку повидал, но такого вселенского объёма наглости, как у тебя, еще не встречал ни разу!

- А я такой, - ничуть не смутившись, хмыкнул раненый, удобнее устраиваясь на диване. – Меня родная тётка иначе, чем «хам» и «наглец» обычно не называла. По крайней мере, начиная с шестнадцати лет. Правда, семейная идиллия продлилось недолго. В девятнадцать лет я сделал тётушке «ручкой», устроившись грузчиком на склад в Панаме. Оттуда и начался мой блистательный путь наверх. Подробности интересуют? Я хоть сейчас готов исповедаться во всех тяжких, всё равно не сегодня-завтра придётся распрощаться с бренным миром, а священника в округе искать бесполезно.

Сама не знаю, что на меня в этот миг нашло, но я не выдержала и встряла в их беседу:

- Сеньор Лопес, ваш безграничный цинизм вызывает у меня только один вопрос: вы презираете всех вокруг? Неужели на белом свете нет человека, про которого вы могли бы сказать, что живёте ради него?

Сантьяго резко умолк, но тут же совершенно спокойно отозвался:

- Сеньора Кастильо, у меня к вам встречный вопрос: вы, случайно, не имеете отношения к медицине?

- Нет, - удивилась я.

- Жаль. У Вас незаменимый талант. Вы с ходу умеете попадать в самое больное место. Видите ли, той женщине, ради которой я живу, волей обстоятельств я постоянно причинял один лишь вред, поэтому даже к лучшему, что её чувства ко мне угасли. И я больше не хочу возвращаться к этой теме.

- Мы не будем возвращаться, сеньор Лопес, но знаете, если вы, не поговорив с ней, сами для себя решили, будто её чувства угасли, то можете жестоко заблуждаться. Даже если вы много лет не виделись по каким-то веским причинам, это вовсе не значит, что её любовь прошла!

В тёмной комнате я буквально кожей ощутила, как и Сиэло, и Сантьяго изумлённо воззрились на меня, пытаясь понять, почему я сказала это.
Сообразив, что последняя фраза была излишне откровенной, я извинилась и поспешно покинула гостиную.

Вернувшись в спальню, первым делом отругала себя за несдержанность.

За дверью беседа Сантьяго и Сиэло продолжалась на повышенных тонах, но меня уже не столько волновало то, о чём они спорят, сколько, зачем я вдруг стала защищать чувства незнакомой мне женщины?

Впрочем, диагноз ясен: сама в себе никак не разберусь и невольно считаю, что у других те же проблемы. Даже то, что я случайно увидела прошлое Сантьяго, вовсе не даёт мне права думать, будто я полностью понимаю его. Сейчас он мог иметь в виду совершенно другую женщину, отнюдь не ту, что мелькала в его видениях.

Через полчаса, когда снаружи понемногу начало светать, в дверь спальни раздался осторожный стук.

Я разрешила Сиэло войти.

Он пересёк комнату с весьма мрачным видом, сел со мной рядом на кровать, как несколько часов тому назад, и спросил:

- Иден, зачем ты пошла к нему? Я бы сам подал ему воды, или чего он там просил? Лучше бы ты выспалась, как мы и договаривались!

«Я пошла вовсе не к нему, - подумала я, - но, конечно, тебе об этом знать не обязательно».

- Мне не спалось, - сказала я. – Всегда, когда сильно нервничаю днём, засыпается с трудом.

- Послушай, Иден, - Сиэло качнул головой в сторону гостиной. – Лопес нам помогать не станет. По роковому стечению обстоятельств много лет назад, сам не ведая того, я в чём-то важном перешёл ему дорогу. Не пойму, когда и как это вышло, ведь мы не были лично знакомы. Лопес до сих пор не способен мне этого простить. Когда я спросил его о системе тоннелей под островом, он ответил лишь, что ничего не знает, а если б и знал, то не стал бы рассказывать, потому как дураку ясно: обнаружив здесь вертолёт, мы сразу сбежим без него. Я пытался возразить этому упрямому болвану, что если б мы действительно хотели его бросить, то вообще не стали бы подбирать там, у озера, а этот хам заметил: «Да вы потому меня и спасли, что надеялись выбраться отсюда с моей помощью». Я не сдержался и открытым текстом высказал ему всё, что о нём думаю… А он расхохотался и сказал, чтобы я проваливал из гостиной, потому что он устал и хочет спать. Иден, я человек спокойный, но Лопес меня до греха доведёт. Еще один такой разговор, и я собственноручно пристрелю его!

Я тихо коснулась плеча Сиэло, успокаивающе погладив его, но тут же быстро убрала руку:

- Ладно, - сказала я, - раз вы, мальчики, так сильно сцепились друг с другом, дипломатические переговоры возьму на себя я.

- Ты?!

- А почему нет? Настала моя очередь что-то полезное сделать. Я буду ухаживать за ним, кормить, перевязывать, пока он не доверится мне и не выболтает что-нибудь ценное. Главное, чтобы раньше этого времени сюда не нагрянул Санчес. А то, судя по словам Лопеса, этот тип любит всех почем зря молотить прикладом по шее и кидать в воду.

Сиэло невольно усмехнулся.

- Поразительно! Ты всё ещё способна сохранять присутствие духа в такой обстановке…

- Многолетняя практика, знаешь ли. Наверное, я уже адаптировалась к неблагоприятным условиям. Мой муж – полицейский, и мы с ним оба столько раз попадали в различные передряги, что пальцев на руках не хватит пересчитать. И каждый раз вначале казалось, что всё безнадёжно, и выхода нет, но потом выход всегда находился… Я, как и ты, намерена выбраться отсюда живой и обязательно вернуться в Санта-Барбару, чтобы моим детям не пришлось, как мне, расти без матери…

- Ты вернёшься. Мы оба вернёмся.

Теперь он протянул ко мне руку и, уже не таясь, провёл по моим волосам.

Волна нежности захлестнула меня. Такое мягкое тепло, невесомое, ненавязчивое… Неужели… вот это он чувствует ко мне сейчас?

Я закрыла глаза. Пальцы Сиэло пробежали по моему плечу, а потом он поспешно отнял руку, словно испугавшись своих собственных ощущений.

- Надо поискать чего-нибудь на завтрак и набрать воды, так что я пойду. Имей в виду: револьвер лежит на каминной полке. Он заряжен и снят с предохранителя. Без «кольта» к Лопесу не подходи. И ещё - если этот бандит хоть слабую попытку сделает до тебя дотронуться, стреляй, не задумываясь…

Его беспочвенные опасения невольно позабавили меня:

- Он даже встать с дивана не может! Что он способен мне сделать?

- Опаснее всех тот, кто выглядит абсолютно беспомощным, - сумрачно ответил Сиэло. – Иден, обещай быть осторожной! Раньше я уходил из дома спокойно, зная, что на острове никого нет, и тебя не тронут. А теперь? Вдруг этот тип причинит тебе зло?

- Не беспокойся. Лопес на маньяка не похож. А поговорив с ним, я докажу ему, что мы оба питаем к нему исключительно «дружеские чувства». Он расслабится и всё расскажет про тоннели под островом.

- Слабо верится.

- Так и будет!

- Ладно. Я постараюсь вернуться, как можно скорее.

С этими словами Сиэло вышел из комнаты.

Услышав звук закрываемой входной двери, я встала и отправилась в гостиную. Сантьяго, казалось, спал, однако стоило мне войти, и он сразу распахнул глаза.

- Сеньора Кастильо, вас не очень затруднит, если я снова попрошу подать мне немного воды? Во рту пересохло.

Я налила воды из чайника, подошла к дивану, помогла Лопесу приподняться и дала кружку в здоровую руку. Он медленно пил, а я внимательно следила за выражением его лица. Сейчас, когда Сиэло не было рядом, мужчина вёл себя совершенно иначе. Он был серьёзен, не язвил и не издевался.

- Простите меня за моё поведение, - сказал Сантьяго, возвращая пустую кружку. – Знайте, по отношению к вам, я испытываю только глубочайшую благодарность. Карвалио говорил, вы помогали ему вытаскивать из меня пули. Поэтому - спасибо за помощь!

- Да ничего особенного. Просто держала вас, чтобы вы не дёрнулись, рану промывала, перевязку помогала делать. Так, мелочи…

- Ну-ну, - хмыкнул Сантьяго, - хотелось бы мне посмотреть, многие ли женщины способны не упасть в обморок от подобного зрелища?

- Моя сестра бы не упала, - невольно улыбнулась я. – И моя подруга Джулия. И моя мать выдержала бы.

- Надо же. А я знаю только одну женщину, которая не теряется и не бледнеет при виде пулевых ранений. Но её можно понять: у нее девятилетний опыт работы медсестрой в хирургическом отделении.

- Это женщина, о которой вы недавно упомянули? – уточнила я, почему-то вспомнив про Фернанду.

Кажется, у меня скоро паранойя разовьётся, ибо между этими двумя женщинами точно связи быть не может. Просто совпадение. Подумаешь, обе медсёстры… Ну и что такого? На свете полно женщин, работающих медсёстрами. Это решительным образом ничего не значит.

- Да, Лаура медсестра, - Сантьяго задумчиво изучал свою перебинтованную руку. – Очень талантливая, между прочим. А теперь, сеньора Кастильо, можно задать вам встречный вопрос?

- Конечно.

- Вы давно знакомы с Карвалио?

- Нет, - я решила не говорить о своих подозрениях, потому что тогда пришлось бы поделиться с Сантьяго информацией о Роберте, а мне этого делать не хотелось, - я знаю Сиэло всего на пару дней дольше, чем вас.

- Почему тогда вы с ним перешли на «ты»? Он тоже зовёт вас «Иден».

- Мы называем друг друга по имени только из-за того, что за эти дни нас многое сблизило. Он выхаживал меня, пока я болела лихорадкой. Кроме того, у нас одно на всех общее несчастье, связанное с невозможностью выбраться отсюда. Парадокс, сеньор Лопес, не так ли? Этот остров – настоящий рай, а для нас он стал ловушкой, и мы уже несколько дней ищем пути, как сбежать отсюда.

- Да, Лас Сиренас - одна из красивейших жемчужин архипелага. Сюда тысячи туристов некогда мечтали попасть на отдых. А кончилось тем, что даже местные жители в панике сбежали...

- Так ваш босс к этому и приложил руку!

- Мой босс, - усмехнулся Лопес. – Неужели вы знаете, кто он?

- Диего Родригес. Угадала?

- Если бы всё было так просто. Я работал на Пабло Альвареса, а добытую у него информацию передавал Родригесу. Но на самом деле и один, и второй были для меня много лет, как кость в горле, с их грязными интригами. Они оба совесть полностью потеряли. У нашей организации был негласный кодекс – не трогать мирное население, не впутывать тех, кто не имеет к нам отношения, в наши внутренние разборки, а они оба нарушили слово. Стольких невинных людей убили… Я бы ушёл от них, но с такими, как они, порвать невозможно. Это печать на всю жизнь. Разве что тебе повезёт выжить, когда твоего босса убьют и всех его влиятельных сторонников перережут, а такое редко случается. Кроме всего прочего, я был Родригесу с девятнадцати лет многим обязан и не мог оставить его. А недавно Альварес догадался, что я его предал, и решил избавиться от меня. Вот так я и оказался здесь. Похоже, для некоторых людей нигде в мире нет места. У меня в данный момент нет ни дома, ни семьи, ни прошлого. Даже толком не знаю, зачем живу. Это накатанная колея, из которой не выбраться, и я просто позволяю этому продолжаться.

- Но, погодите, сейчас у вас появилась возможность начать новую жизнь. Родригес мёртв или сбежал, Альварес думает, что вы мертвы. Если нам всем удастся выбраться отсюда, вы вполне можете разыскать вашу любимую и…

- Забудьте, - резко оборвал меня Лопес. – Зря я вам рассказал. Но в вас и в ней есть что-то общее, какой-то несгибаемый стержень. Не могу объяснить. Большинство мужчин из тех, кто вас встретит, будут обречены влюбиться в вас. Это произойдёт помимо их воли. Алмазы отличаются своим сиянием от обычного стекла, даже если взглянуть мельком.

- Вы смущаете меня.

- Просто сказал правду. Знаете, сеньора... Не хотел вам говорить, пока сам не удостоверюсь… Но должен вас предупредить: будьте осторожнее. У меня имеются некоторые основания полагать, что человек, который сейчас с нами оказался на этом острове, на самом деле не Сиэло Карвалио. Скорее всего, он проходимец, преследующий некие собственные цели!

- Почему вы так считаете?

- Меня во время нашего с ним разговора насторожило то, что Карвалио совершенно не помнит о несчастном случае на Карибах, уверяя, будто ничего такого не происходило. Но это, разумеется, ещё не бесспорное доказательство его лжи. Он мог потерять память, либо не желать вспоминать о крушении и о том, как выжил, если это было слишком неприятно… Гораздо более странно другое. Всю свою жизнь он любил только одну женщину – Фернанду Виэнто. Мне достоверно известно, что они четыре года назад были помолвлены и собирались пожениться незадолго до того рокового шторма на Карибах. Однако теперь Карвалио утверждает, будто он с сеньоритой Фернандой познакомился сравнительно недавно, хотя и очень любит её. Сеньора Кастильо, я точно знаю: такого просто не может быть! Он не смог бы забыть Фернанду! Кого угодно, только не её, поверьте мне!