- О, прости, мне очень жаль… - Иден помолчала, наблюдая реакцию девочки. - Я не знала. …Когда я была маленькой, я тоже считала, что моя мама умерла.
Мия удивлённо посмотрела на неё.
- Правда?
- Да. Я думала, что она погибла. Мы с отцом очень горевали.
- А где она сейчас?
- Она вернулась к нам. Спустя много лет оказалось, что произошел несчастный случай, и ей удалось выжить. Но это скорее исключение, я не хочу тебя обнадёживать. Напрасно мы заговорили об этом.
Она закусила губу, волнуясь, что разговор зашёл совсем не туда, куда надо, и, желая утешить малышку, она скорее добьется противоположного, но Мия, к её удивлению, заинтересовалась её историей.
- Ты обрадовалась?
- Да. Но сначала я очень на неё злилась.
- Почему?
- Я считала, что она нас бросила.
- А я бы обрадовалась, если бы моя мама оказалась жива.
Иден опять смутилась.
- Прости, что я затронула эту тему. Наверное, твоему папе не стоит знать об этом разговоре, он расстроится, что ты расстроилась.
- Я ему не скажу, - заверила девочка. - Но я не расстроилась. Я её не помню. Папа рассказывал, что она лежала со мной в кровати, пока я не засну…
- О, малыш…
- Папа иногда тоже так делает. Но обычно я засыпаю до того, как он приходит домой.
- Понимаю, - кивнула Иден, вглядываясь в личико девочки и почему-то желая её приободрить. - На его плечах большая ответственность. От него зависят очень многие люди, которым он даёт работу и возможности к существованию.
- Я всё равно по нему скучаю, - проговорила Мия, достав откуда-то из-за спины Барби и надевая ей на ногу упавшую туфлю.
Иден порадовалась тому, что можно, наконец, сменить тему.
- У тебя новая кукла? - поинтересовалась она оживлённо.
- Да, - подтвердила девочка её догадку и сообщила: - Я назвала её Иден.
- Правда? Мне очень приятно.
О том, что слова малышки заставляли её сердце сжиматься от жалости и ещё какого-то странного ощущения, которое было не совсем уместно в отношении именно Мии как дочери Роберта Барра, она умолчала.
А девочка словно заглядывала ей в душу.
- Может, ты всё-таки разведёшься? - по-детски наивно и просто попыталась уговорить она. - Папа уже разводился, и всё прошло хорошо.
Иден снова ощутила это неприятное, тягостное чувство вины - хотя объективно и не была ни в чём виновата.
- Милая, мне правда очень жаль, но у меня уже есть семья, которую я люблю. И мои муж и дети - они тоже меня любят. Я не могу их бросить.
- А папа?
- Что - папа?
- Ты ему нравишься. Не то, что другие.
Она растерялась. Одно дело - собственные ощущения, и другое - наблюдения ребенка, которого нельзя заподозрить в неискренности.
- По…почему ты так думаешь? Он так сказал?
Мия пожала плечом.
- Нет. Но с тобой он ведёт себя не так, как со всеми.
- Наверное, тебе показалось.
- Нет.
Роберт вдруг резко обозначил своё присутствие, выразительно прочистив горло.
Иден вздрогнула, боясь представить, что из этого разговора он мог слышать, и поднялась, отступая подальше от девочки.
Роберт метнул на неё непонятно что выражающий взгляд - в котором точно не было злости и ненависти, - и обратился к дочери.
- Мия, ты не оставишь нас?
- Нет.
- Нет?
- Если я уйду, ты всё испортишь. Я уже почти договорилась.
- Мия, тебе ещё рано говорить и думать о таких вещах.
- Нет, не рано, я уже большая.
- Большая для того, чтобы кататься на роликах, выбирать себе наряды, еду и игрушки, но не для таких разговоров.
- Нет!
Он присел рядом с ней на диван.
- Хорошо, ты молодец, что подняла эту тему. Но давай, мы с миссис Кастильо сами договоримся?
- Нет! - выкрикнула она настойчиво, отталкивая от себя происходящее.
- Милая, может, тогда Иден зайдет к нам в другой раз?
- Нет!
Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой и не смогла никого обмануть.
- Мия, послушай… - начал он, не понимая, как к ней подступиться, и облизнул от волнения губы. - Я вижу, как ты огорчена, но, ты же знаешь, есть такие моменты, которые от нас не зависят и, как бы мы ни хотели, мы не можем ничего изменить.
- Нет!
Иден тоже облизнула губы и так же неловко попыталась улыбнуться.
- Мия, твой папа прав, мне лучше зайти попозже, - мягко заметила она и оглянулась в сторону выхода, но девочка моментально среагировала и, вскочив, допрыгала до неё и обхватила руками за пояс.
- Нет, не уходи!
Повинуясь порыву или инстинкту, Иден обняла её в ответ, ощущая у груди её горячее влажное дыхание, и через это дыхание сквозь слёзы - всю горесть и отчаяние маленького сердца. На несколько секунд она даже забыла о Роберте, забыла, что он смотрит на них и тоже не знает, что и как сказать.
- Мия, прости меня… Пожалуйста, прости… - растерянно проговорила она, взглянув, наконец, на Роберта и посылая ему сигналы о помощи.
Было заметно, что в такой ситуации он впервые, и потому совершенно не понимает, как реагировать.
Наконец, он приблизился, мягко накрыл ладонями плечи Мии и позвал:
- Иди ко мне.
Девочка дёрнулась и расплакалась с новой силой, стряхивая с плеч его руки и отталкивая его от себя.
Роберт не знал, как поступить и как подступиться к ней, и на секунду Иден показалось, что она так остро ощущает его боль, словно она была её болью - такой понятной и близкой, комком слёз застряющей в горле и мешающей сделать вдох.
Всё происходило так быстро, что она не успевала обдумать свои действия и принять верное решение - чтобы как-то сгладить ситуацию или не допустить усугубления.
Когда
Роберт попытался взять кричащую девочку на руки, а потом - интуитивно или руководствуясь советами психолога - сел возле неё на одно колено, она обняла малышку за голову и, наклонившись, прижалась мокрой щекой к её волосам.
- Мия, идём. Идём со мной. Надо успокоиться. Слышишь? Мия…
Она нащупала обвивающие её руки девочки и мягко попыталась их разомкнуть.  Ощутив это её желание освободиться, Мия её отпустила, и Роберт подхватил её на руки.
- Пусти меня! Пусти! Я хочу к маме! - рыдала она в бессильном отчаянии, пытаясь вырваться из крепких объятий отца, пока он нёс её в комнату.
Внезапно Иден услышался в этом крике другой крик - пронзительный и громкий плач новорожденного, а вместе с ним резкий запах аммиака и смутные, почти неразличимые и совершенно незнакомые голоса, один из которых вдруг прозвучал отчётливо: «Это девочка».
Больше Иден ничего не слышала, потому что выбежала за дверь и бессильно откинулась к стене дома, ощущая, как трясутся колени и как дрожь бьет её тело.