Когда он устало опустился в кресло рядом с сервированным и нетронутым столиком, Мия выглянула из своего укрытия и, перехватив его взгляд и убедившись, что он не возражает против её присутствия, подошла к нему.
- Ты расстроился из-за неё? - сочувственно проговорила она, забавно сморщив нос.
- Да, есть немного, - кивнул он, оборачиваясь в её сторону и чуть приподнимая уголки губ в каком-то жалком подобии улыбки - чтобы не слишком волновать ребенка траурным выражением лица. Но Мия почему-то всё понимала, несмотря на его старания.
- Потому, что она ушла? - девочка отложила в сторону куклу, с которой вместе сидела в засаде, приблизилась к нему сзади и обняла за шею.
- Да, - признал он, накрывая её руки своими.
- Она тебе тоже нравится?
Он обернулся к ней с каким-то усталым - но всё-таки интересом.
- Почему тоже?
Мия обошла его и забралась к нему на колени.
- Мне она нравится.
- И чем же?
- Она тоже любит своего папу. Как я. - Она обняла его лицо тёплой ладошкой и прижалась щекой к его щеке, а потом потёрлась носом о его нос. - И ещё она к тебе не подлизывается. Как другие.
Он нарочито озабоченно нахмурился, высказывая своё предположение:
- Думаешь, я ей не нравлюсь?
- Не знаю, - она немного отстранилась и задумалась. - Она сердится. Ты хочешь забрать её ресторан. Она его любит. Она сама там всё делала, она мне так сказала. - Девочка  помолчала немного и добавила. - Если ты заберёшь мои ролики или велосипед, я тоже рассержусь.
- Правда? - изображая шутливое удивление, поинтересовался он. Она утвердительно кивнула и на всякий случай предупредила:
- Я не отдам.
- Я обещаю, что никогда не буду отнимать у тебя твои вещи. И никому не позволю. Обещаю.
Он привлёк к себе её голову и уткнулся в светлые волосы.
Если бы кто-нибудь попросил его рассказать, что для него значит эта девочка с аквамариновыми глазами, он бы не смог объяснить внятно. Она была его воздухом, его сердцебиением, его способом выжить.
Когда он потерял Иден насовсем, словно кто-то выключил для него свет и выкрасил мир в серые и блёклые цвета. Он ходил, спал, ел, пил - особенно пил - и не чувствовал себя живым. Его тело будто существовало отдельно от души, иногда он истязал его спортом и выпивкой, иногда швырял его в объятия каких-то женщин, иногда совал его на рожон и надеялся, что нелепое стечение обстоятельств избавит его от необходимости существовать как физическая оболочка. Потому что душа его осталась там, на острове. На том пляже, где он вытащил её из воды, в том доме, который наполнился светом и жизнью с её появлением. Там, где они бродили, оставляя следы на песке, где держались за руки и переплетали пальцы, где встречали закаты и - иногда - рассветы. Где дни были наполнены её смехом, а ночи окутаны её нежностью. Где она была его воздухом.
Он почти не помнил тот год после побега, когда она его не узнала. С ним что-то происходило - менялась обстановка, люди, обстоятельства, но запомнил он только, что ему было хуже, чем в тюрьме. В тюрьме у него была надежда - он горел желанием снова увидеть её, утонуть в пучине её глаз, дотронуться до её лица, вдохнуть запах её волос, услышать звук её голоса. Голоса, засевшего у него в голове, где-то в глубинах памяти. «Я тоже люблю тебя… Я всегда буду тебя любить…»
Он пытался вытравить этот голос - потом, после их встречи - то крепким алкоголем, то адреналином, то снотворным, то чужими голосами, и перепробовал массу коктейлей из этих ингредиентов в разных сочетаниях, - так, что иногда ему казалось, будто он достиг успеха. Со временем голос научился прятаться в закоулках его подсознания и звучал как-то слабо, почти неуловимо - тающим эхом в шуме прибоя меж высоких скал, и появлялся всегда неожиданно и не вовремя, и не приносил ему ничего, кроме боли. Без неё её голос не имел никакой ценности. Без неё ничто не имело ценности. Даже он сам. Пока не появилась Мия.

Подпись автора

В действительности всё не так, как на самом деле.