«...Пару недель назад мама попросила меня принести ее очки. Она забыла их в твоей комнате, когда убирала там. На тумбочке рядом с кроватью лежала фотография… Барра. В меня словно молния ударила в тот момент. Я ведь понятия не имел, что у тебя есть его фото! Что ты хранишь его фото! Открытие не из приятных, скажу тебе. Тогда до меня дошло, этот твой взгляд, тоска в твоих глазах, была связана не с Хантом. Роберт Барр все еще там, в твоем сердце.
Иден прекрасно помнила тот день, хотя понятие не имела, что Круз видел фото Роберта у нее в комнате. Она забыла его на тумбочке, потому что накануне ночью Роберт приснился ей. И в этом сне он был такой счастливый, улыбающийся, что-то рассказывал ей, они вместе смеялись над чем-то забавным. Это все, что помнила Иден, проснувшись утром. Испытывая при этом чувство полного успокоения и легкости на сердце. Словно у нее появилась уверенность, где бы ни был сейчас Роберт, у него все хорошо. Именно тогда Иден достала его фотографию и долго рассматривала ее, думая о нем. Чтобы Роберт сказал ей, если бы прямо сейчас оказался рядом? Поддержал бы ее решение находиться рядом с детьми и Крузом или корил, что она вообще дает какие-то шансы бывшему мужу после его предательства? Услышать его голос, было бы достаточно для нее...»

...Иден полезла в ящик за паспортом, и ее взгляд упал на желтый конверт с завещанием Роберта. Эта часть прошлого все еще требовала решения. Она должна решить, что делать с Лас-Сиренас. Теперь, когда все остальные проблемы и переживания, уступили место радости и счастью, Иден могла подумать об этом. Продолжать делать вид, что завещание и наследство не существуют, было бы неправильно. Ей следует поговорить с Мейсоном и узнать, как сделать завещание действующим. Иден надеялась, что еще не поздно. Она должна, нет, Иден хотела сделать это для Роберта… Все близкие ей люди вокруг тоже счастливы. Настало время сделать что-нибудь для Роберта.
Она любила его, даже сейчас. Ни его смерть, ни прошедшие годы не изменили этого. Эмоции стали менее яркими, но ничего не было забыто. А кое-что оставалось незыблемым для нее. Делиться своими чувствами с кем бы то ни было, Иден не собиралась. Ни с Келли, ни с Крейгом, ни Крузом. Ведь тогда, на кладбище, у могилы Роберта, она могла быть откровенней с Келли. Выпустить наружу все свои чувства. Разделить их с ней. Разве Келли не поняла бы всю их глубину? Или с Крузом? Тогда на пляже, когда они решили начать все с начала, она ведь тоже могла сказать больше, чем сказала. Но не сделала этого. А Крейг… Крейг все прекрасно понимал, потому что знал больше остальных. Своими чувствами Иден хотела бы поделится лишь с одним человеком. Робертом Барром. Он был единственным, с кем бы она могла их разделить. Это было только между ними, их любовь, их прошлое, все, что связывало их, все, что они говорили друг другу, все, что могли бы сказать, будь у них больше времени. Со стороны это могло показаться бесчувствием или безразличием по отношению к Роберту, но Иден знала наверняка, Роберт, будь он рядом, сумел бы понять ее. Если бы она была честна с ним, он уважал бы все ее решения. И кто знает, возможно, однажды они смогли бы стать друзьями. Если бы он был жив… Иден примирилась с его смертью, не в силах изменить этого. Смирилась, что не смогла этого предотвратить. Или ей хотелось думать, что смирилась. Роберт…
- Иден останется здесь. – Иден уже несколько минут гипнотизировала надпись на стене дома Роберта на Сиренас, сделанную ей самой много лет назад. Вот его прощальный подарок. Все, что было так дорого ему. Сиренас, его дом и чувства к ней. Сердце едва билось, комок в горле мешал дышать, она готова была вот-вот разрыдаться.
- Здесь не помешало бы пыль вытереть, убрать паутину, а лучше сделать ремонт. – Сказал Крейг, обводя глазами комнату. Сколько лет прошло, с тех пор как он был здесь последний раз? Он успел прожить несколько жизней за эти годы.
Иден повернулась к Крейгу, в ее глазах стояли слезы. Он подошел и обнял ее.
День, когда он показал ей завещание Роберта, Крейг запомнил навсегда. Сначала Иден никак не решилась прочитать его. Она теребила завещание в руках, пытаясь обрести смелость, чтобы заглянуть в него. А, решившись, перечитывала его снова и снова, пребывая в странном оцепенении, словно находилась в другой реальности. Вновь и вновь пробегая несколько строк завещания, Иден как будто искала в них что-то важное, что-то так необходимое ей. Она была бледна и сосредоточена, стараясь держать себя в руках, не давая волю чувствам. Потом она взяла небольшой белый конверт, прилагающейся к завещанию, на котором рукой Роберта было написано ее имя. Извлекла оттуда ключ, видимо от дома Бобби на Сиренас и прочитала, лежащую в конверте записку. И вот тогда случилось то, чего Крейг никак не ожидал. У Иден начала истерика, полная горя и исступления. Он никогда не видел ее такой, даже в самые трудные дни лечения в клиники. Поначалу он растерялся, все попытки успокоить ее не помогали. Иден, заливаясь слезами, не переставая, твердила:
- Робби, Робби, прости… Робби…
Само известие о смерти Роберта не вызвало у нее такой реакции. Тогда Иден просто замкнулась в себе, отказываясь обсуждать это, а теперь. Теперь Иден оплакивала его, словно до нее окончательно дошло - Роберт Барр мертв, окончательно и бесповоротно. Позже, обессиленная от рыданий, Иден уснула в его объятиях. Крейг отнес ее в комнату и всю ночь пробыл рядом, даже не пытаясь представить каково Иден сейчас. В ту ночь спала она беспокойно, то и дело шепча имя Роберта. С тех пор они редко говорили об этом. Сам Крейг старался не затрагивать эту тему, помня осунувшееся, с потускневшим взглядом, лицо Иден на следующее утро. А ее напускное спокойствие при обсуждении всего, что касалось Роберта: ее чувств к нему, его романа с Келли, его смерти, не могло обмануть его. Одни и те же сказанные на автомате фразы в отношении всего связанного с Робертом, слишком поверхностные и не отражающее сути, как раз и свидетельствовали о том, что время не притупило чувств Иден к Роберту. Ее любовь была глубока, и раз она не могла разделить ее с ним, Иден не хотела делиться ею не с кем больше. Это принадлежало лишь им двоим, и даже смерть Роберта не могла изменить этого.
Спустя время Иден попросила Крейга отвести ее на Сиренас. И вот они здесь. Меньше всего Крейг хотел повторения той истерики, потому что сейчас Иден выглядела в точности как тогда.
- Надпись никто трогать не будет. Она неотъемлемая часть интерьера.
- Крейг… – Иден не сдержала улыбку, несмотря на свои переживания. Она не знала, чем заслужила его дружбу, его заботу. Но с радостью принимала все это от него, в меру своих сил, стараясь давать ему не меньше.
- По крайне мере, теперь мы знаем главный секрет. Роберт так и не смог разлюбить тебя.
- Как я могла так поступить с ним? Сказать все те ужасные слова? Я ведь любила его. - Собственная беспомощность угнетала Иден. Она столько боли причинила Роберту, а он продолжал любить ее, хоть и пытался строить свою жизнь без нее. Ведь именно к ней он обратился в последней отчаянной попытке доказать, что он это он, а не его брат Куинн. Вспоминать ту ужасную ночь Иден не хотела, но память, словно назло, опять и опять воспроизводила в ее голове последние секунды жизни Роберта. Та страшная ночь и ее собственный крик в этот момент, до сих пор снились ей в кошмарах.
- Иден, мы не изменим прошлого. Это не в наших силах.
- Но ведь я могла что-то сделать? Поступить по-другому. Сказать другие слова. Сделать хоть что-нибудь, чтобы он не погиб. Почему я ничего не поняла? Не поняла, что это не Роберт?
- Я тоже мог понять. Но кто из нас мог представить, что у Роберта есть брат? Терзая себя, мы ничего не изменим.
- Я любила его! Я знала его! Знала о его чувствах! Но я запуталась между ревностью и желанием защитить Келли. Если бы я выбрала…
- Жалеешь, что выбрала Круза? Я не верю.
- А может, стоило? Я не знаю, Крейг. Круз с такой легкостью оборвал все нити. Ему и в голову не пришло, что бумаги о разводе прислала не я. Вот такая крепкая оказалась у нас любовь. ... – Поступок Круза до сих пор не укладывался в голове Иден, причиняя боль. Почему он так легко отказался от нее? Почему не разыскал ее? Хотя бы для того, чтобы выяснить мотивы, по которым она решила развестись с ним. Почему он не сделал этого, если они так любили друг друга? Чтобы сделал Роберт на его месте? Как же невыносимо больно было думать обо всем этом. - Роберт оставил мне все это. И что мне теперь делать? Что мне делать с Сиренас?
- Да, что угодно. Построй школу, приют для бедных, продай, в конце концов. Передай местному правительству. Или оставь все как есть.
- Я не в состоянии решать что-либо прямо сейчас.

- Но никто этого не требует, Иден! Много лет никто понятие не имел о существование завещания. Еще пара лет ничего не изменит. – Обнимая Иден, Крейгу в голову пришла странная мысль. До всей этой ситуации с завещанием, он мало думал о чувствах Иден к Роберту. Он рассматривал ситуации лишь со стороны Роберта. Он всегда так делал. А Иден ведь любила его. Ей пришлось разрываться между чувствами к законному мужу, долгом перед семьей и любовью к другому мужчине. Кто бы хотел оказаться на ее месте? Уж точно не он. Представить себе, что однажды он забыл бы Келли, встретил другую женщину, полюбил, а потом Келли вновь появилась бы в его жизни. Как можно выйти из этой ситуации без пострадавших? Стоп. О чем он думает? Келли… Он не имеет права думать о ней. После всего… Случайная встреча, когда Иден решит вернуться домой, вот все, на что ему можно было рассчитывать. Одна случайная встреча, и пусть Келли с ненавистью посмотрит на него и не произнесет ни одного слова. Просто увидеть ее еще один раз… Нет, глупо думать об этом. Иден, на ней он должен сосредоточиться. - Когда придет время, ты поймешь, что тебе делать.
- Спасибо, Крейг. За все. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня и продолжаешь делать.
- Мне достаточно твоей улыбки. Улыбнись мне?
Крейг смотрел Иден прямо в глаза так, что не улыбнуться было просто невозможно. В очередной раз, поблагодарив Бога, судьбу и проведение, за то, что они столкнулись в тот день в Нью-Йорке, она поцеловала его в щеку.
Отчего-то смутившись этого, Крейг разжал объятия и непроизвольно потер щеку ладонью. Почему-то в доме Роберта он чувствовал себя не уютно. Это место было наполнено воспоминаниями Иден и Роберта, а он был лишним здесь. - Ты хочешь побыть немного одна?
- Да, пожалуй.
- Хорошо, пойду, погуляю по окрестностям. Скоро вернусь. Природа здесь чудная. Ты будешь в порядке, Иден?
Я в порядке, правда. – Когда Крейг был рядом, Иден не чувствовала так остро собственного одиночества, но сейчас она хотела побыть наедине со своими воспоминаниями.
Крейг направился к выходу. Ему тоже было о чем подумать.
Крейг! – Окликнула его Иден.
Крейг повернулся и посмотрел на нее. Сколько тоски, отчаянья и невысказанной любви было в ее чудесных аквамариновых глазах.
- Я хочу, чтобы он был жив.
Крейг молча кивнул. Несмотря на все его разногласия с Робертом, он тоже хотел бы этого. Бобби был его другом. Даже если сам Роберт так не считал.
Когда Крейг ушел, Иден полностью погрузилась в себя. Она бродила по дому и вспоминала Роберта. Казалось сам воздух, вокруг сохранил все события, происходившие в этом доме. А в окружающей тишине Иден словно могла расслышать все слова, когда-либо сказанные здесь. Каждая вещь, принадлежащая Роберту, все к чему он прикасался, оживляли в памяти картины прошлого. Их первая встреча, когда Роберт спас ее. Жизнь на Сиренас. И новая встреча, после стольких лет. Ее чувства к нему, когда она еще ничего не помнила. Чувства, когда она начала вспоминать. Каждая встреча, каждое слово, побег в Лос-Анджелес…Вечер, когда она наговорила ему много лжи, расставаясь с ним. Вечер, как ей казалось, разорвавший тонкую нить, связывающую их вместе. Вспоминать день смерти Роберта было тяжело. Его слова о голубом песке. Из глаз Иден полились слезы. Что она могла изменить в той цепочки событий, чтобы избежать трагического исхода? Было бы все по-другому, если бы она сказала ему правду о своих чувствах? Роберт… Еще невыносимей было вспоминать день, когда Крейг показал ей завещание Роберта. В сухих строках официального документа, Иден не смогла найти ничего способного утешить ее. А увидев ключ от дома Роберта, записку, написанную его рукой. «Иден останется здесь», это было как падение в бездонную пропасть. Признать его смерть не в голове, а в сердце… Море слез, вылитые ею за несколько часов, под растерянным взглядом Крейга, не смогли утешить боль в сердце и дать успокоение душе. Раздавленная и опустошенная, на следующее утро, после ночных кошмаров, в которых Роберт умирал снова и снова, и еще в течение многих дней, ее как будто самой больше не существовало. А Лиса сразу решила воспользоваться ее состоянием, напомнив о себе. Слава богу, в итоге все закончилось хорошо…В конце концов, Иден нашла в себе силы смириться со смертью Роберта, а время помогло зарубцевать раны, но не залечить окончательно - Робби, мне так жаль. Прости, что не уберегла, прости… Вернись…»

Даже сейчас, вспоминая ту поездку на Сиренас, душевная боль, связанная с Робертом никуда не исчезла. Крейгу практически насильно пришлось увозить ее с острова тогда, она не могла справиться с эмоциями, было слишком больно, невыносимо больно. Тогда же Иден приняла решение забыть о завещании Роберта, словно его не существовало. Теперь Иден сожалела об этом. Со временем она перестала терзать себя тем, могла ли она что-либо исправить, но чувство вины и сожаления никуда не делись. Просто пришло понимание, если и было в ее силах что-либо изменить, теперь уже поздно. И Крейг в итоге оказался прав, время все расставило на свои места. Теперь Иден точно знала, что делать. Она займется Сиренас. Отремонтирует дом Роберта, построит школы для детей, отреставрирует музей, больницу, сделает так, чтобы родной остров Роберта стал прекрасен. Она даст завещанию законную силу и исполнит задуманное. Даже если Круз будет против и не поймет ее, она сделает это. Для Роберта, для себя. Существует загробная жизнь или нет, Иден было неизвестно, но хотела, чтобы Роберт, если он наблюдает за ней с небес, знал, он не забыт. Его любовь, их любовь не забыта.
Иден достала фотографию, лежащую между страницами завещания. Улыбающийся Роберт, снятый на фоне своей яхты. Снимок дал ей Крейг. Он был сделан в то лето, когда Роберт приобрел свою яхту, и они вместе с Крейгом отправились на ней в первое путешествие на Барбадос. Именно таким Иден хотела запомнить его навсегда. Улыбающимся, счастливым, стремящимся достичь самых высот. Иден провела рукой по лицу Роберта, нежно коснулась губами снимка и прижала его к груди. Она так скучала по нему. Как знать, возможно, им предстоит встреча в следующей жизни, и в ней все будет абсолютно по-другому.

Сиренас. Иден уже сейчас ясно могла представить свою поездку туда. Она с нетерпением ждала ее. У нее было столько планов и задумок. И в первую очередь, Иден хотела улучшить жизнь местных жителей. Образование для детей, работа для родителей. Нет, она не собиралась превращать Лас-Сиренас в модный курорт, она хотела, чтобы люди, живущие там, сами решили, чего хотят. Иден верила, что Роберт хотел бы того же.