- Да, мама... Круз с напарником на задании, вернется только в среду, поэтому я решила провести время с пользой... Нет, не беспокойся, они у Кармен. Нет-нет, все в порядке, правда... Просто немного устала. Обними папу.
Она положила трубку и отключила телефон. До часа «х» оставалось не так много времени, а она все еще сидела на кровати, посреди вороха платьев, заколок, расчесок, чулков и - не хотела идти.
Ощущение, что он опустил ее до уровня проститутки, не покидало ее, а мысли о близости с ним полыхали на щеках словно следы от пощечин. Унизительных, причиняющих боль. Это злило, выводило ее из себя, ей хотелось послать его к черту - или дальше, придумать что-то, что позволило бы ей отыграться... Осознание собственного бессилия лишало ее всякой надежды на сопротивление. Если бы Круз был здесь, он бы нашел способ защитить ее. Круз... Господи, только бы с ним было все в порядке, только бы он был жив. Она пойдет на все, чтобы спасти его!
Чертов мерзавец! Он знал, как заставить ее делать то, что он хочет! Даже если он и казался ей привлекательным поначалу - скорее всего, из-за внешности или продуманно-неторопливых манер, из-за его деловой хватки, уверенности в себе, способности улавливать суть и четко, с изрядной долей сарказма, выражать свои… Поймав себя на мысли, что невольно вспоминает то, что вызывало в ней интерес к его персоне, она раздраженно захлопнула шкатулку с украшениями и почти швырнула ее на туалетный столик. Будь он проклят! Теперь она не могла и не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти и отвращения!
Нужно... нужно было во что-то одеться. Будь ее воля, она надела бы купальный халат на костюм для дайвинга, но Барр хотел маскарада и потребовал вечернее платье. Что ж, если ему нравится видеть в ней непристойную женщину, она предоставит ему эту возможность.
Она выбрала кроваво-красное декольтированное платье - и черный бант к нему. Потом среди одежды, валявшейся на полу, отыскала туфли из черного бархата.

6 p.m.
- Очень рад, что все идет по плану, Роберт, - заявил голос из трубки, в котором не было слышно ничего, что могло бы хоть отдаленно напоминать радость. - Я подумываю приехать на днях в Санта Барбару, есть кое-какие вопросы, которые необходимо решить лично.
- Не думаю, что это хорошая идея. У меня все под контролем.
- Под контролем? Вы убрали только одного копа! Какого дьявола ты взял в заложники второго?
- Он мне нужен живым. Тебе не о чем беспокоиться, это всего на три дня. Через три дня он будет холодным, как сердце твоей бывшей жены.
- Что ты задумал, Роберт?
- К тебе это не имеет отношения. У тебя нет причин сомневаться во мне. Я сделал, что ты просил. А сейчас извини, я собирался уходить, так что...
- Всего хорошего, Роберт.
- Удачи, Энтони.
Он положил трубку и метнул злой взгляд в сторону Крейга.
- Какого черта ты сказал ему про Кастильо?
- Я не думал, что это твоя тайна, Бобби. Ты сказал, он слишком много знает о делах в Вегасе, тогда логичнее было бы убить его, разве нет?
- Крейг, это не твое дело! Твое дело - проследить, чтобы в ближайшие три дня он не потерял способность разговаривать. Разве я неясно выразился? С каких пор ты стал обсуждать мои решения?
- Дело в Иден, да? Это все для нее? Шампанское, икра, устрицы... Извини, Бобби, но, если мы похищали Кастильо только для этого...
- Крейг, тебе нельзя много думать. С миссис Кастильо у нас сугубо деловые отношения.
- Я бы истолковал все именно так, если бы «Кэпвелл Интерпрайзис» все еще была у нее.
- Крейг, не лезь. Расслабься и просто сделай то, о чем я прошу.
- Что ты задумал, Бобби?
- Скоро узнаем.

7.35 p.m.
На пороге ее дома стоял Крейг Хант. При виде нее он улыбнулся и даже присвистнул.
- Добрый вечер, миссис Кастильо. На сегодня я ваш персональный водитель и весь к вашим услугам.
- В таком случае, могу я попросить вас отвезти меня к мужу?
- Боюсь, это исключено. У меня другие распоряжения относительно вас. Готовы ехать?
Она гадала, знает ли Хант, с какой целью Роберт Барр пригласил ее, и, если знает, то, возможно, завтра об этом станет известно всему городу. И тогда... Круз никогда не поймет и не простит ее, даже если будет уверен, что она не могла иначе. «У меня нет выбора, Круз! Нет выбора».
Хант был учтив - как и полагается вышколенному лакею. Он открыл перед ней дверцу, подал ей руку. Она не приняла ее, но он не обиделся.
Похоже, у него было отличное настроение в этот вечер, и, как ей казалось, это потому, что он обо всем знает.
- Прекрасно выглядите, миссис Кастильо, - отметил Крейг, подглядывая за ней в зеркало заднего вида. - Вы очень красивая женщина.
Она не ответила, и он продолжил.
- Давно хотел спросить вас, что такая женщина, как вы, может найти в таком заурядном и непримечательном человеке, как ваш муж?
- Вам этого не понять, мистер Хант.
Она пыталась сосредоточиться, подготовиться морально к предстоящей встрече - и понимала, что не готова. И вряд ли когда-нибудь будет.
- Зовите меня Крейг. Мне приятно, когда красивые женщины называют меня по имени.
- Хорошо, Крейг, - равнодушно проговорила она, глядя в окно, - сделайте одолжение - замолчите.
- Я прошу прощения, если чем-то невольно обидел вас. Обещаю впредь не задавать бестактных вопросов. На самом деле я не имел в виду ничего дурного...
На этот раз она посмотрела на него - в то же зеркало.
- О, Боже, Крейг, ради всего святого, просто замолчите!
Судя по всему, ей не нравилась не поездка. Ей не нравился пункт назначения.
Крейг понимающе хмыкнул.
- Тогда, быть может, вас развлечет немного вот это, - он протянул ей запечатанный конверт из плотной бумаги. - Босс просил передать.
Минуту спустя по сиденью ройса глянцевым веером рассыпались фотографии. Онемевшими пальцами Иден сжимала ручку дверцы, с трудом подавив первый, панически-острый порыв выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Она узнала лицо напарника Круза - Вика Босуэла. Мертвого Вика Босуэла.

Подпись автора

В действительности всё не так, как на самом деле.

Надеюсь, ты голодна. Я заказал фантастический ужин - в нашем ресторане, - он намеренно выделил слово «нашем» - хотя мог бы сказать «моем», - и ждал ее реакции.
В ответ она сделала вид, что тема ей безразлична.
- Тебе там не понравилось, - она даже повела плечом - между прочим.
- Тогда ресторан еще не принадлежал мне, - как бы невзначай напомнил он и пояснил свой выбор. - Я пригласил повара - из Франции, хочу, чтобы ты оценила.
Она картинно наморщила нос.
- Мы будем есть улиток и лягушачьи лапки?
- Почти. Нет, больше никаких вариантов: я не хочу, чтобы ты испортила весь сюрприз.
- Сюрприз был испорчен, когда ты проболтался о поваре-французе.
- Ты не любишь французскую кухню? - он прищурился, не переставая улыбаться. Нельзя было не улыбаться, наблюдая за ней.
- Я знаю о ней все, - авторитетно заявила она. - Вряд ли ты и твой повар-француз сможете меня удивить.
- Вот как? Не знал, что ты такой строгий критик.
- Ты многого обо мне не знаешь.
И снова вызов в ее интонации - и во взгляде. Желание сохранить загадку - при этом сохранив лицо. Он принял вызов - и понизил голос.
- Возможно, но того, что я знаю, вполне достаточно, чтобы предполагать, что и я, и мой повар способны удовлетворить твой взыскательный вкус - каждый по-своему.
Долгий, нахально-дерзкий взгляд.
- Прошу к столу. - Он галантно помог ей присесть и расположился напротив, расстегнув на смокинге вторую пуговицу.
- Где ты учился манерам? В мафии есть специальная школа?
- Вроде того. Нас обучают искусству, словесности, фехтованию и танцам.
- А еще верховой езде, стрельбе из разных видов оружия и умению играть в казино, не проигрывая?
- Ты тоже там училась? - Он деланно приподнял брови, наполняя ее бокал вином.
- Брала пару уроков.
Он оценил ответ.
- За тебя, - сообщил он, пригубляя вино.
- Нет, серьезно, где ты учился... всему этому? - она обвела взглядом стол и саму яхту.
- Моя вторая жена была француженка. Какая-то там... пятиюродная правнучка Марии Антуанетты... - он усмехнулся, не отрывая от нее глаз.
- Вот как? - она даже почувствовала что-то, похожее на укол ревности, и вслед за ним пригубила вино.
- Она научила меня отличать нож для устриц от ножа для хлеба.
- А где она сейчас? Я читала о тебе статью... в журнале... Там написано, что семьи у тебя нет.
- В прессе редко можно встретить что-то похожее на правду, но это как раз такой случай.
- Почему вы расстались?
- Она погибла. Упала. За борт. - В его тоне ни капли сожаления или трагизма - только интерес к эффекту, который произведут на нее эти слова.
- О, извини... - Ее лицо приняло сочувствующее выражение. Почти. Или..? Если бы оно не было столь театрально... и... если бы... не машинально отправленный ею в рот кусочек французского багета.
- Ничего.
- Это ужасно... Несчастный случай?
- Вроде того. Так написано в экспертизе, - он явно наслаждался ее импровизацией.
- Как давно это случилось?
- Я не помню. Три или четыре года назад.
- Ты любил ее?
- Нет.
- Нет? Значит, для брака были веские причины? - произнесла она полуутвердительно, возвращаясь к светскому тону.
- Можно сказать и так, - согласился он, продолжая улавливать каждый ее жест и совершенно не собираясь скрывать этого.
- Вы долго были женаты?
- Несколько месяцев.
Вопросы сыпались один за другим, и он не мог с точностью определить, пытается ли она изобразить неподдельный интерес к его жизни - чтобы очаровать его, или рассчитывает, что впоследствии информация пригодится ее мужу. Но - в любом случае наблюдать ее любознательную живость доставляло ему удовольствие, в котором он не собирался себе отказывать.
- Значит, детей у вас не было? - продолжила она - с видом знатока-интервьюера.
- К счастью, нет, - ответил он с улыбкой прожигателя жизни.
- Ты не любишь детей?
- Не у всех должны быть дети.
- Я считала так же, пока не встретила Круза.
- И он перевернул твои представления о мире?
- Да, - ее даже задела его усмешка. - Так и есть. Я уверена, когда ты встретишь девушку, которую полюбишь по-настоящему, ты тоже изменишься. Тебе... захочется стать лучше. - Ей показалось, что глаза его заблестели как-то иначе - и продолжила. - Ты очень одинок. Я не говорю о том, что тебе не с кем провести время, это совсем другое. Тебе кажется, что никто не в состоянии понять то, что у тебя на душе, и ты даже не пытаешься... попробовать.
Он смотрел внимательно - и даже пытался делать вид, что слушает. Его забавляло то, как она говорит, как старается казаться непринужденной - и как при этом крутит ножку бокала, как неосознанно сжимает салфетку пальцами.
- Иден... не продолжай. Ты хочешь сыграть на моих чувствах, найти больные точки, чтобы отсрочить неизбежное, но ты ищешь то, чего нет.
- Если так... - она растерялась и занервничала - от его спокойствия и пугающей проницательности, судорожно поправила вилку, которая лежала слишком слева или слишком низко от ее тарелки, провела пальцем по зубцам. - Жаль, что я ошиблась в тебе.
Теперь его тон приобрел совсем другую окраску, превратившись из почти беззаботного флирта в жестко-обличающий.
- Чего ты хочешь, Иден? Надеешься, что я разрешу позвонить ему? Я уже дал тебе ответ. Не стоило устраивать спектакль с демонстрацией сочувствия и понимания - мне это не нужно. Что мне нужно - я уже озвучил, и ты это знаешь.
Она скомкала салфетку и разжала ладонь. Он чувствовал ее - каким-то непостижимым образом, и от его взгляда было не спрятаться, и даже нельзя было попросить его не смотреть. Страх холодной змеей прополз по позвоночнику.
Нельзя, нельзя терять контроль.
- Я... хотела позвонить детям, - она, наконец, решилась взглянуть на него. Ей совсем не страшно. Ей почти нечего терять. Почти нечего.
- Ладно, - жесткая линия рта, металлический тон. - Телефон в каюте. У тебя три минуты. Тебя проводить?
- Нет-нет. Я... найду дорогу.
Ускользнув с его глаз - она чувствовала, как он провожал ее взглядом, пока она шла по палубе, - она обессиленно откинулась к стенке и прижала к горящим щекам ледяные ладони.
Она не знала, на что надеялась, когда завела подобный разговор. В какую-то секунду ей показалось, что она сможет до него достучаться, найти в нем что-то человеческое - боль, одиночество, тоску, но он выглядел так, словно ему все это было чуждо.
Нужно собраться. Нельзя терять время.
Она прошла в каюту и принялась один за другим выдвигать ящики в его столе - надеясь отыскать ежедневник или что-то вроде того - но там были только папки с какими-то ничего не значащими отчетами, цифрами, сводками. Тогда она принялась за стеллаж, на котором стояли книги - но там действительно были только книги.
- Тебе помочь? - раздался за спиной его голос. Она вздрогнула, едва не выронив Эрика Берна.
Он был зол, возмущен или раздосадован.
Он шагнул к ней, забрал книгу и вернул ее на место - почти не глядя.
- Выбираешь, что почитать перед сном?
- Я... я хотела... - она нащупала позади край стеллажа и вцепилась в него - чтобы устоять. - У тебя неплохая библиотека.
- Что ты искала? - теперь к его злости примешалось раздражение. - Отвечай.
- Я...
- Не лги мне. Мне надоело, что ты считаешь меня непроходимым тупицей. Что ты хотела найти? Ты решила, я настолько непредусмотрителен, что могу оставить важные документы там, где ты сможешь беспрепятственно их обнаружить?
- Нет. - Его гнев заставлял ее содрогаться. - Ты запретил звонить Крузу, и я надеялась, что смогу найти какие-то... - она нервно выдохнула, поняв, что продолжать вранье бессмысленно, - и сдалась. - Я искала номер, по которому можно ему позвонить. Я хочу знать, что с ним все в порядке.
Все время, пока она говорила, он сверлил ее взглядом. Ему хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но вместо этого он прошел к столу, снял трубку и нажал несколько кнопок.
- Кастильо, - потребовал он от собеседника на том конце провода и скомандовал ей. - Подойди.
Она приблизилась - глядя ему в глаза, словно пыталась понять его мысли. Он мог бы не делать этого. Он мог бы просто схватить ее и вышвырнуть из каюты. Но он этого не сделал. И она никак не могла понять, хорошо это или плохо. Она взяла трубку, невольно коснувшись его пальцев, медленно поднесла к уху. Он накрыл ее руку своей и сжал - не слишком сильно, но ощутимо, как если бы она сама не смогла удержать трубку в руке. Она даже не сразу смогла заговорить.
- Круз! Как ты? ...И я. Со мной тоже... все в порядке...
Он снова нажал «отбой», не опуская руку и не переставая смотреть на нее. Долгим, бесцеремонным, раздевающим взглядом. Сначала задержался на губах, потом скользнул по шее вниз - к груди, представляя, как она выглядит без этого красного атласа, как вздымается и твердеет под его ладонями, а потом спустился еще ниже. Этот взгляд парализовывал, лишал способности сопротивляться. Она не смела пошевелиться, даже не отняла трубку от уха, не находя в себе сил противостоять его обжигающему прикосновению, а продолжала слушать короткие гудки. Потом он вернулся к ее глазам и холодно усмехнулся - только губами.
- С твоей стороны уже много просьб, с моей ни одна не исполнена.

Подпись автора

В действительности всё не так, как на самом деле.

НОЧЬ ПЕРВАЯ. АЛАЯ.

- Иден! - тишину ночи прорезал его выкрик, когда он обнаружил на палубе только ее платье и скинутые туфли. - Какого черта..?! Иден!!! - он даже подлетел к борту - и, перегнувшись, посмотрел в воду.

На секунду ему показалось, что она сбросилась вниз. Он ведь рассказал ей про эту сумасшедшую. Сердце ёкнуло и провалилось куда-то - к солнечному сплетению. Спазм сжал горло. Кровь схлынула с лица, а на лбу появилась испарина. Нет, Иден, только, черт возьми, не это!

Он нервно провел рукой по волосам, еще мокрым после душа - не из-за необходимости, а пытаясь сориентироваться.

Она не могла. Нет. Только не Иден.

Мысль о ее самоубийстве была маловероятна. Он обвел взглядом палубу - надеясь зацепиться хоть за что-то, что дало бы ему уверенности... В кресле был плед - он сам положил его туда вечером - а сейчас его нет.

Страх тут же сменился приступом ярости. Он был зол на себя - за то, что испугался по-настоящему - за нее, какую-то девку, заносчивую папашину дочку, целомудренную жену копа! И еще был зол на нее - за то, что решила инсценировать эту нелепую попытку самоубийства - испугать его, заставить его передумать и отпустить ее с миром! Ну уж нет! Она за это поплатится!

Он сбил со стола бокалы - оба сразу, и они с жалким звоном разбились о дощатую палубу.

- Андерсон! - его глаза сверкали так, что помощник вжался в свою белую ливрею. - Где она?

- Я не знаю, сэр.

- Ты уволен!

- Да, сэр.

- Позови команду! Пусть обыщут судно!

***

- Сэр, внизу, в грузовом отсеке дверь заперта изнутри, - доложил Андерсон спустя четверть часа. - Прикажете открыть ее?

- Я сам! - бросил он, срываясь с места.

***

- Иден! - закричал он, колотя в дверь. - Иден! Я знаю, что ты там! Лучше открой! Ты знаешь, что я это так не оставлю!

Она сжалась в комок - в мягкую обивку кресла, и туже натянула плед.

Перед глазами мелькнуло ослепительной вспышкой нечто немыслимое - и неизбежное.

Он ложится сверху - и она ощущает на себе приятную тяжесть его тела. И тысячей крохотных игл пронзает ее - прикосновение его горячей кожи.

Нужно спрятаться! Срочно! Куда-нибудь...

- Иден! - бешеный, с хрипотцой, на надрыве - голос.

Она не отозвалась.

Ни шороха, ни движения.

Страх - за нее, и злость - на нее ослепляли, мешая сосредоточиться.

Он схватил со стены пожарный топор и начал выламывать дверь. Два четких, уверенных удара - и от замка ничего не осталось. Он толкнул ее, но изнутри его ждали баррикады из пустых ящиков, коробок, стульев и прочего хлама.

- Иден! - снова выкрикнул он, наваливаясь на полотно двери и пытаясь протолкнуть ее внутрь. - Иден! - разбрасывая и отпинывая ногами ящики по каюте, он, наконец, увидел ее - живую! - свернувшуюся в кресле у стены - делающую вид, что она спит и ничего не слышит.

Живая - а остальное к черту!

Он выдохнул - от облегчения. Жива... Он нашел.

Она казалась такой беззащитной - завернутая в его любимый плед, в невинной позе - клубочком, в детском желании притвориться спящей...

Она, похоже, решила, что он позволит вить из себя веревки?

Прикинулась бедной овечкой! Устроила цирк! Думала, он поверит?! Держит его за идиота?!

При этой мысли ярость вновь захлестнула его. Он схватил ее за руку и рывком заставил подняться.

- Вставай! Довольно на сегодня перфомансов!

- Оставь меня! - она выдернула руку.

Он уже не в смокинге. Только в  - надетой наспех, на голое тело. Пуговицы не застегнуты. Полы - поверх . И опять - ее пронзительное видение.

Кожа к коже. Сердце к сердцу. Плоть к плоти.

В ее глазах страх, близкий к паническому - и вместе с ним отчаянная решимость выстоять.

- Оставь! Пожалуйста! - она плотнее закутывается в плед, как будто ищет защиты.

- Нет! С меня хватит! - он даже не намерен обсуждать с ней что-либо. - Слишком много приключений за один вечер! Ты ляжешь со мной - прямо сейчас!

- Нет. - Она взмахнула рукой, сжимающей нож. - Только дотронься - и я убью тебя! - глаза сверкают так, что ей можно верить.

- Мы это уже проходили, - напоминает он холодно - и властно. Почти.

- Мне плевать, что со мной будет, я тебе не позволю...

Резким движением он метнулся к ней и, ловко перехватив запястье, стиснул его так, что нож выпал. Он вывернул ей руку назад и толкнул к двери.

- Идем!

Она всхлипнула и обернулась - по-прежнему цепляясь за плед.

Я не могу, я не смогу, я не...

- Хватит строить из себя святую невинность! Трепещущие лани с испуганными глазами меня не заводят.

Ты можешь, ты можешь все... ты... ты... ты...

- Оставь меня! Ты мне противен!

- Лицемерка! - пылающая щека на его ладони, трепет - в ответ на его поцелуи, пульсирующая венка на шее, подрагивание ресниц - в такт музыке. Чуть меньше получаса назад. - Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя!

- Нет, - она качает головой - упрямо сжимая губы. - Ты ошибаешься.

- Ошибаюсь? А что было сейчас на палубе?!

- Неужели ты не понял? - она пытается усмехнуться - показать - вот я какая, я совсем тебя не боюсь, я... я ничего к тебе не чувствую! Ничего! - Я... я... - она споткнулась об это «я», подбирая слова.

- Ты - что?!

- Я притворялась!

- А, притворялась?! Тогда, может, повторим? Мне понравился спектакль!

- Повторяй! Делай, что хочешь - мне все равно! Только учти, если ты намерен переспать со мной, тебе придется меня изнасиловать!

- И не надейся. Я не стану облегчать тебе задачу. Я подожду, пока ты сама попросишь меня.

- Этого не будет.

- Спорим?

- На твою жизнь! - бросает она ему в лицо и ловит ответный выдох: «Согласен...»

***

Шелест волн за бортом тонет в их вздохах - коротких, прерывистых, тяжелых. Его поцелуи - сладкая мука. Она падает - подхваченная вихревыми потоками. Это даже не страсть. Отчаянное желание. Невыносимо-настойчивая нежность. Его руки - совершенное орудие пыток.

- Роберт... - она с трудом узнает собственный голос. - Пожалуйста...

- Повтори, - хрипло, на надрыве, не останавливаясь. Он задыхается тоже. Он еле держится.

- Возьми... возьми меня...

Шелест волн за бортом тонет в их вздохах - коротких, прерывистых, тяжелых.

Она падает - подхваченная вихревыми потоками.

Это даже не страсть.

Вдох - выдох - один на двоих.

Подпись автора

В действительности всё не так, как на самом деле.

На ней одно из платьев, которые он заказал - знал, что она прибудет налегке, без расчета на то, что задержится. Он отметил про себя, что угадал и с фасоном, и с цветом.
Он представил ее заспанную, обнаженно-растерянную - когда она поняла, что ей нечего надеть. А потом - ее облегчение, когда она обнаружила, как он о ней ...позаботился.
- Иден? Я не слышал, как ты вошла.
Она не ответила. Просто смотрела молча и - обиженно, несколько долгих секунд. Нервно поджатые губы - словно вот-вот не выдержит, бездна осуждения в глазах. Губы со следами его поцелуев. Глаза - потемневшие, влажные. Переживает случившееся, ищет себе оправданий. Или просто пытается понять - как и он - что это было - ночью. При мысли об этом он захотел коснуться ее - протянул руку и дотронулся пальцами до ее лица. Она не отстранилась, не дернулась. Просто закрыла глаза и сделала вид, что вытерпит.
Он уже унизил ее - дальше некуда, и теперь строить из себя недотрогу нет никакого смысла.
Пусть делает с ней, что хочет. Она справится.
Он сглотнул. Он не хотел ее - такую. Он наклонился - медленно, давая ей возможность отвернуться, но она этого не сделала. Коснулся губами губ - нежно и бережно, но она не ответила.
Он отстранился, и она открыла глаза. Во взгляде - холод и сдержанность. И еще - вызов.
- Тебе... очень идет, - он скользнул взглядом по платью - и вернулся к ее глазам, надеясь отыскать в них отражение своих новых сумбурных чувств, которые - он знал - у нее были. Или ему показалось?
- Неужели? - она выпрямилась, отстраняясь. - Не думала, что у тебя целый гардероб дежурных женских тряпок.
Он нахмурился.
- О чем ты?
- Разумеется, я не первая женщина, которая провела с тобой ночь на этой яхте..? - она старалась, чтобы в тоне не прозвучал вопрос, но капризно-собственническая нотка все же мелькнула в голосе, выдав ее с головой.
Он усмехнулся.
- И, разумеется, не последняя.
Она вспыхнула.
- К нашему обоюдному удовольствию.
Дерзкая, колючая. Злючка. Ревнивица.
- Иден, я купил все эти вещи для тебя.
Он почему-то хотел, чтобы она поверила. Что он сам выбирал - каждое платье, блузку, юбку, чулки, духи - для нее. Но она не верила.
- Роберт Барр может позволить себе быть расточительным и обновлять гардероб перед каждой новой жертвой.
- А ты считаешь себя жертвой?
Она сделала вид, что задумалась.
- Пожалуй, нет.
- Тогда в чем причина перемены твоего настроения?
- А чего ты ожидал? Что я забуду о том, что у меня есть муж, о том, что я люблю его, и упаду с головой в омут страсти?
- Ты уже сделала это - ночью. Я не жду от тебя того, чего ты сделать не в состоянии.
- Ты понимаешь, на что ты толкнул меня? Я не говорю, что я не человек и потому не в состоянии испытывать страсть, я говорю о том, что я не хочу ее испытывать - с тобой!
- Мне так не показалось.
- Роберт, зачем я тебе?
- Я уже объяснял. Могу повторить, если хочешь. Ты мне нравишься.
- Почему? Вокруг полно женщин, которые оценят тебя по достоинству, которых не нужно покупать ценой захвата компании и нарушения закона! Есть много свободных женщин, готовых скрасить твое одиночество.
- У них - у всех - есть один недостаток. Они - не ты. - В его голосе звучало спокойное превосходство. Он как будто знал то, что ей неведомо - и предложил просто поверить ему на слово.
В ответ она покачала головой - раздраженно и непримиримо. Словно хотела, чтобы он понял, как абсурдны его заявления. Подбирая слова, потерла лоб, отступила назад - к его столу. Дальше отступать было некуда.
- Отлично, давай поговорим о твоей одержимости!
Он сделал медленный шаг к ней навстречу и протянул руку, касаясь пальцами ее щеки и шеи.
- Напомнить симптомы и твою реакцию?
Она ощутила, как предательски задрожали ресницы и мгновенно потеплели ладони. Стремительный, болезненно-сладостный полет сердца - туда, где бабочки никогда не умирают. Она попыталась увернуться - чтобы не встретить его взгляд.
- В этом... нет... необходимости, - она, наконец, отошла на безопасное расстояние и, вернув самообладание, осмелилась посмотреть на него. - Я - не твоя игрушка, Роберт. Поищи себе другие способы развлечься.
- Мне не нужны другие. Как и тебе.
Из его голоса исчезло очарование - уступив место настойчивости и непреклонности.
- Роберт, ничего не было, - в ее взгляде уверенность - и мольба.
- Неужели? - запас его терпения стремительно кончался. - А что, если у меня есть доказательства?
- У тебя их нет.
- Ты подарила мне кое-что. Одну вещицу. Еще в отеле. Помнишь?
Она покачала головой - все еще сомневаясь.
- Но ты ведь... ты же... не мог..?
- Не существует того, что я не мог бы, Иден. Я думал, ты это уже поняла.
Ей вдруг стало смешно от мысли, что она забыла кто он есть.
- Подлец! Подонок! Ненавижу!
- Я всегда принимаю оскорбления в качестве комплимента, - он поймал ее руку, занесенную для пощечины. Молниеносно - словно ожидал - и тут же отпустил. - Продолжай.
- Как я могу быть уверена в конфиденциальности нашего соглашения?
- Тебе нужны гарантии?
- Верни мне диктофон. Немедленно!
- Нет. Что еще?
- Твой друг Крейг Хант привез меня сюда вчера вечером, но не отвез обратно, мне не хотелось бы, чтобы весь город говорил о том, что я заключила сделку с дьяволом.
- Уверен, твой муж быстро восстановит твое доброе имя, когда расскажет всем, на что ты пошла ради него. Или... как раз он и не должен ничего узнать?
- У меня нет от него тайн.
- Значит, ты собираешься рассказать ему?
- Да.
- И о том, что ты хотела меня?
- Ты меня вынудил.
- Неужели?
- Ты все для этого сделал.
- Рад, что у меня получилось.
Еще минуту назад она отвесила бы ему пощечину за такие слова, но сейчас - не стала. Она ведь решила быть покорной и бесчувственной - назло ему. Показать, что ей безразлично все происходящее, что она вытерпит положенный срок и вернется домой. И забудет его. Навсегда.
- Я хочу услышать Круза.
- Не терпится поделиться с ним впечатлениями?
- О том, что их не было, я еще успею ему сообщить. Я должна знать, что он жив.
На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то сродни ревности, но в следующую секунду его взгляд неуловимо изменился - как и его лицо.
- Уговори меня. Чтобы я захотел.
Самодовольная ухмылка и дерзость в глазах - привычные, давно отработанные, равнодушные приемы.
- Н-нет, - запнулась она и повторила тверже - Мы должны ему позвонить. Это часть соглашения.
Вот это «мы», оброненное вскользь - нарочно или случайно, заставляет его поднять трубку и набрать номер.
И снова - всего несколько слов через расстояние. Она знала, что он не видит ее и понятия не имеет, что с ней рядом другой мужчина - и не просто другой, а тот самый. Роберт Барр. Которого она умоляла о любви этой ночью. Она знала, что он не видит ее - но уши ее пылали от его голоса в трубке. «Все нормально» - вымученно - спокойная фраза в ответ на его живой вопрос.
Как обидно - до комка в горле, что он где-то там, в другой Вселенной, а она...
Она знала, что Круз не видит ее, зато он - видел.
Он не сводил с нее глаз. Болезненная яркость щек - клеймо стыда, жгучие дорожки слез, слипшиеся ресницы.
- Иден... - он пытается почувствовать ее - но до конца не может.
- Ты не понимаешь, не понимаешь..! - шепчет она беззвучно, прикусывая губы, и, зажмурившись - чтобы только не видеть - прячет лицо на его плече. Ее встречают объятия, она слышит звук собственного имени - на повторе. Произносимого с неожиданной интонацией - для нее, и непривычно-новым ощущением для него. В его голосе сожаление. Мягкие губы осторожно, утешительно, по-отцовски аккуратно касаются ее лба. Сожаление - новое для него слово.

***
Горячее, влажное дыхание кружит сердце.
Ладонь по коже - согревающая все внутри, лишь повторяя контуры тела, заставляющая кровь бежать чуть быстрее, захватывать клетки кислорода и впрыскивать их в сердце.
Это зовется - нежность, это зовется - нужность. Необходимость.
Острая нежность не находит иного выхода. Не оставляет выбора.
Ей так стыдно за свое отчаянное желание - его нежности...снова. Она не должна, не должна, так нельзя... Но от этого так хорошо - и это так необходимо, и ничего другого не надо. Только эту острую нежность - его нежность. Только эти ладони - обнимающие ее лицо. Снова эти ладони. Только эти губы - трогающие ее.Снова губы. Только эти глаза. Опять глаза.
Она даже не отвечает - просто впитывает его касания. А потом - не может не отвечать. Неж-но-сть... нежность...
Нежность парит над их сплетенными телами, разбавляя алый цвет молоком, - превращая его в розовый.

Отредактировано Happiness (2021-10-29 22:41:29)

Подпись автора

В действительности всё не так, как на самом деле.