Ratina, как здорово тебя видеть...
У тебя аватарка другая стала....Раньше была лошадка, а сейчас милый лисеночек...Такой обворожительный и хитрющий... Я тебе очень рада...

Шум вращающихся вертолётных лопастей, ветер, вздымаемый ими, соответствовал той эйфории, которая была на душе - у них обоих.
Вызов, азарт, адреналин - скрыться вместе, улететь прочь - от всего города. Сбежать, не заплатив по счёту. Внезапно появившееся ощущение полной свободы пьянило и окрыляло. Нескромная тайна  - известная лишь им двоим.

- Ты позволишь мне? - перед распахнутой дверью он подхватил её на руки - чтобы перенести через порог. - Мы всё ещё не женаты, но я слишком долго мечтал это сделать.

Отказать ему невозможно - просто немыслимо. Столько лет прошло, столько событий сменилось - но сейчас перед ней тот же мальчишка-островитянин, влюблённый, робеющий, очарованный, благодарный и - как впервые в жизни - любимый ею. Тот же горящий взгляд - одновременно и ранит, и бальзамом льётся на душу. Те же губы - которые хочется целовать, как только он приближается.
Так мало ему счастья выпало - вот такого - безусловного, и так много хочется дать ему - сейчас.
Она целует его - сама целует, открыто и без стеснения, ощущая, что он - весь её, насколько можно себе представить. И медленно сходит с ума от этого.

- Ты мечтал украсть меня у всех на виду, - шепчет она в перерывах на вдох между поцелуями. - Внести в дом - это выполнено, какие ещё пункты есть в твоём списке заветных желаний?
- Все желания сводятся к тебе. Всё всегда сводится к тебе.
- Тогда, раз уж мы говорим о желаниях... может, исполнишь одно моё?
- С радостью.
- У нас осталось тут незаконченное дело...

Он присаживается разжечь камин - а она им любуется. Каждым движением - аккуратным и неторопливым. Тонкими пальцами, укладывающими поленья, безупречным рельефом мышц под рубашкой.
И зачем они только уехали - в прошлый раз? Какая сила вынудила её оставить его - в последний момент? Боязнь утонуть в нём? Потерять в нём саму себя?
Каким нелепым казался ей сейчас тот страх по сравнению со страхом потерять его. Разве можно чего-то бояться, когда он рядом? Ей теперь не страшна ни одна из стихий - утонуть в страсти, сгореть в огне всеобщего осуждения - все равно, лишь бы с ним.

Оранжевый свет пламени озаряет его лицо, зажигает искры в глазах. Он оборачивается - и встречает её взгляд - сверху вниз - призывной и манящий, словно песня русалки. И едва сдерживается от порыва обнять её - немедленно. Он поднимается и мешкает, и вздыхает - нетерпеливо и выжидательно. И, заручившись её молчаливым согласием, проходит к проигрывателю.
Звуки знакомой мелодии льются вновь из динамика. Он приближается, галантно - с замирающим сердцем - даёт ей руку - и ловит в объятия.

Она рядом, близко, она всё та же. Вечер, окутанный лиловой дымкой сгустившихся сумерек, повторяется - но уже по-другому. Сегодня - это их вечер. Она больше не натянутые струнами нервы, она податливая, словно клавиши - отзывается чутко на каждое прикосновение. Тонет в его глазах, плывёт - от его близости. Обнимает его, трогает, кружится. Он ведёт - она подчиняется. Охотно, с готовностью отдаётся в его власть. Губы снова встречаются - почти случайно, непреднамеренно - и уже не могут расстаться.

Она тянет его вниз, ближе к бликам огня, к согревающему, очистительному пламени. В нём сгорает любое волнение и нерешительность. Она ведёт - он подчиняется.
Она теперь совсем другая - открытая и смелая, нежная и влюблённая. Перестала быть Иден Кастильо, чужой женой.
Стала снова - его ундиной. Она больше не остановится.

Утренний звонок встряхнул его. Выбросил из русалочьей сказки обратно в суровую реальность - жестокую и неумолимую.

Он понимал, что должен сообщить ей о вынужденном решении, но не знал, как это сделать. И не знал, как она воспримет это известие. Боялся, что оно окажется неприемлемым, и тогда... Тогда конец. Конец её горячим поцелуям, опьяняющим рукам, сладким стонам в его объятиях. Конец переполняющей его, льющейся через край нежности - конец всему.

Чертов Тонелл! Ему давно нужно было разобраться с этим. Он предчувствовал, что однажды придётся платить по счетам - и цена будет немалой, но не знал, что такой непомерной. Он готов был пожертвовать чем угодно, отказаться от всего, что имел - но не от Иден.
Впервые в жизни лаконичный и жёсткий в своих решениях Роберт Барр - не знал что и как сказать, не мог подобрать слова, хоть и понимал, что разговор неизбежен.
Ощущение неотвратимости и закономерности финала висело над ним тяжелым лезвием гильотины. Отсрочка времени - подъем на эшафот.

Он украдкой смотрел на неё - порхающую вокруг стола, босоногую, в одной его рубашке на голое тело, застёгнутой на две средних пуговицы - такую близкую и желанную. Смотрел, как она собирает завтрак, облизывает палец, случайно испачканный в масле, как поправляет мешающие волосы - и старался запомнить каждую деталь, каждую мелочь, каждое её движение - чтобы навсегда запереть в сердце.

- По-моему, в кофеварке пора менять фильтр, хоть и не похоже, чтобы ей часто пользовались. - Он улыбнулся одними уголками губ и рассеянно кивнул, никак не отреагировав на замечание, и ей все же пришлось спросить. - Что-то случилось? Ты сам не свой.

Он выдохнул, поднялся, отошёл от неё в сторону - инстинктивно желая убежать от темы, ещё немного потянуть время, ещё немного побыть с ней — счастливым.

- Роберт? Что произошло? Дело ведь не только в плохих снах, да?

Она отставила чашку с кофе, боясь даже предположить, что могло бы так расстроить его - сейчас. Расстроить настолько, что он не помешал ей готовить завтрак, не стал отвлекать, как вчера.

- Иден. - Он снова выдохнул. Дальше тянуть было нельзя - да и бессмысленно. - Мне нужно сказать тебе. Это важно. Это нас обоих касается.
- Что?
- Возникли серьёзные проблемы с наследством Энтони. Некоторые, довольно влиятельные в определенных кругах люди, считают, что я представляю для них угрозу. Возможно, от меня захотят избавиться. - Видя, как нарастает тревога в её глазах, он поспешил свернуть объяснение. - Уверен, что всё уляжется, но сейчас, - он сделал ударение на этом слове, - когда мы вместе, я не могу рисковать... Мне нужно уехать на время... - он замолчал, напряжённо - с отчаянной надеждой всматриваясь в неё. - Ты... поедешь... со мной?

Она замерла - на несколько секунд, отвернулась - озадаченно, и потом покачала головой. Она уже шагнула в пропасть - и пути назад нет. Она уже не сможет уйти, оставив за собой руины.

- Не думаю, что у меня есть выбор. - Она посмотрела на него - ожидающего приговора, и сердце защемило от острой нежности. Шагнула к нему, прижалась губами к его губам - принимая судьбу и давая ему обещание. - Когда нужно ехать? У меня есть время попрощаться с детьми?

Он почти не надеялся на такой ответ. Готовил себя мысленно к тому, что она предпочтёт остаться. И сейчас не мог скрыть радости, полыхнувшей в глазах отражением огня, зажжённого её словами в его истерзанной душе.

- Да, но немного.
- Хорошо. Значит, нужно сообщить Крузу, что мы уезжаем.

Она говорила и вела себя так убедительно, что он не мог не верить и даже почти готов был забыть о Крузе - но все же понимал, что рано сбрасывать его счетов.

- А если он попросит тебя остаться? Скажет, что ты нужна детям. Мы не сможем сейчас взять их с собой, для них это слишком опасно.
- Я знаю. Мы договоримся об опеке после нашего возвращения.
- А если оно затянется?

Каждый новый его вопрос - словно проверка. Ему хочется думать, что назад отступить у неё уже не получится.

- Мы найдём выход. Придумаем что-нибудь.

В её голосе столько решимости - неизвестно откуда взявшейся, что сомнения в реальности происходящего всё сильнее опутывают его душу.

- Ты уверена? В том, что собираешься сделать?

Она кивнула.

- Да. Я хочу жить так, как велит сердце.

Он трепетно обнял её, коснулся губами её лба.

«Ты понимаешь, что делаешь?» - «Ищу свою собственную дорогу...»

Опять они на распутье. Опять - участники заговора. Цель всё та же - сбежать, бросить вызов всему окружению - и самим себе. Судьба вновь испытывает их,  бьет по нервам точно выверенным ударом. Что, если и в этот раз не получится?

- Круз скажет, что ты плохая мать.
- Зато он хороший отец. Как давно ты узнал о возникших проблемах?
- Официально - сегодня утром. Я чувствовал, что напряжение нарастает, и Ренфилд сообщила, что мной интересовались.
- Ты уверен, что время есть? - с тревогой переспросила она, оглядываясь - словно ожидала череды выстрелов через окна.
- Я не знаю. - Он не мог и не хотел ей лгать. Хотел быть искренним - и того же ждал от неё. - Если нет, ты не сможешь уехать, не попрощавшись с детьми?

Отредактировано Scout (2019-12-17 03:38:53)