Она открыла глаза оттого, что кто-то стоял возле нее.
Ричардс сразу же отвел взгляд и вернулся к маленькому сервировочному столику на колесиках.
- Мистер Барр просил передать вам это, - он указал на накрытые колпаками блюда и взялся за кофейник. - Кофе с сахаром и сливками?
Она присела на кровати, подтянув плед до самого подбородка, и пригладила волосы, представляя, как нелестно выглядит после сна и... купания.
- Нет, черный.
Он подал ей чашку и снял с нижнего яруса столика подарочную коробку.
- И еще вот это. Мистер Барр просил, чтобы вы надели..
- Спасибо, Ричардс, дальше я сам, - властно уведомил его мистер Барр, собственной персоной возникший в дверях каюты. Безупречный, подтянутый, сдержанный, элегантный. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять - все случившееся утром было не более чем фантазией, причудливым порождением ее уставшего подсознания.
Помощник спешно покинул комнату, оставив коробку на постели.
- Я не хотел будить тебя, но, боюсь, что иначе мы опоздаем. Будь готова через час.
Она сдержанно выдохнула.
- К чему я должна быть готова?
- Ко всему, Иден. Как всегда. Через час, - напомнил он все так же сухо и взялся за ручку двери. Потом обернулся и посмотрел на нее. - Тебе лучше?
Она снова пригладила волосы, уводя взгляд в сторону. Нахмурилась, закусила губу.
Как мило! Как мило с его стороны справляться о ее состоянии, после того, что было!
- Да. Все в порядке, спасибо, - произнесла она вслух, не сумев скрыть вызов и раздражение.
- Хорошо, - он помедлил пару секунд, изучая ее лицо, и удовлетворившись увиденным, добавил. - Съешь что-нибудь.
* * *
Все выходило из-под контроля. Стремительно и неотвратимо, набирая обороты с каждой секундой.
Он был уверен, что она проснется к моменту его возвращения, и был удивлен докладом Эдвардса о том, что гостья все еще отдыхает. Он послал его убедиться, что с ней все в порядке, что она не сбежала, не натворила глупостей и действительно спит, и, получив ответ, не успокоился.
Он мог бы проверить ее и сам, он хотел, но сдержался.
Он сразу прошел в кабинет и налил себе выпить.
Этот стол, эти книги и телефон... Ему казалось даже, что он ощущает запах ее духов. Такой навязчивый... дурманяще-сладкий. Липнущий к губам, обволакивающий.
Этот запах теперь везде. Он преследует его неотрывно. Как будто он поразил его ноздри, внедрился в его днк и теперь будет с ним всегда. Так же, как ладони обречены теперь ощущать ее тело.
Зачем он затеял все это? Зачем привел ее сюда, впустил в свой кабинет, в свою постель, в свою жизнь? Ее - и этот запах, попавший в его кровь.
От него надо отделаться.
Это ловушка.
Нужно избавиться от нее, пока не поздно. Пока еще можно все вернуть на свои места. Пока еще стол может стать просто столом, а телефон - телефоном. Пока еще можно стереть отпечатки ее пальцев со всех поверхностей.
Он ослабил узел галстука и налил еще бренди.
Сел за стол и закинул ноги на столешницу. Стало как будто легче - но ненадолго.
Сейчас он позвонит Крейгу Ханту и вызовет его сюда. Немедленно. Потом прикажет разбудить Иден и увезти с его яхты. Да, именно так. Это отличный план. Блестящий.
Он поднял трубку и ткнул по кнопкам.
- Рад тебя слышать, Бобби. Ренфилд тоже скучает, ты в курсе?
- Да, я уже все решил с ней.
- Отлично. Как все прошло с миссис Кастильо?
- Если расскажу, ты будешь завидовать.
- Не может быть. Значит, ты звонишь не для этого?
- Нет. Передай Тонеллу, что его план по захвату мира осуществится согласно графику. Акции «Льюис и Богарт» будут у нас к середине следующей недели.
- Передам. Надеюсь, это поднимет ему настроение. Удачи, Роберт.
- Пока.
Он нажал «отбой» и поднялся. Прошелся по комнате - до двери и обратно. Вернулся к столу и, подхватив край столешницы, одним яростным рывком опрокинул его.
Легче не стало.
Он выдохнул - растерянно, уже не справляясь, и заметил что-то блестящее на ковре возле стола. Наклонился и поднял. Маленькая подвеска на тонкой цепи. Она была на ней утром. Лежала в ямочке у основания шеи, между ключицами. Совсем рядом с его губами, скользившими по влажной, дрожащей коже, - там, где отчаянно бился пульс.
Поздно.
Он не хочет от нее избавляться. Он хочет засыпать с ней по ночам - обнимая жестом собственника, утонув в шелковистом тепле податливого тела, и, открывая утром глаза, видеть ее рядом.
* * *
На переговорах он несколько раз выпадал из темы, и это окончательно выбило его из колеи.
Такого никогда не случалось прежде - он всегда был предельно собран и внимателен, улавливал все нюансы и предусматривал каждую деталь.
Но сегодня - он не понимал, что делает здесь, пока она - там, на его яхте. Он представлял, как она спит, как разметались ее волосы по подушке, как ресницы бросают тень на ее щеки, как она дышит во сне, и где у нее коленки, которые ночью касались его бедра.
Его это злило, и он пытался сконцентрироваться, и, если бы не Ренфилд, он провалил бы дело.
Он отказался обедать с партнерами, сославшись на плотный график, и, прощаясь, получил от Ренфилд замечание - она высказала сомнение в его профпригодности. И даже посоветовала пройти обследование. В ответ он нагрубил ей, и она обиделась, но, как безупречный секретарь, не подала вида.
Ему было все равно. Он знал, что неправ, и не знал, что с этим делать.
Злился на себя, на Ренфилд, на водителя, на светофоры.
Ему хотелось вернуться на яхту, узнать, как она, - и просто посмотреть на нее. Он надеялся, что она не помнит всего, что он наговорил ей, успокаивая. Он и сам не помнил всего. Он не знал, откуда вдруг хлынул поток такой ужасно романтической чуши, откуда все эти слова нашлись в его лексиконе. Только знал, что ни одному живому существу никогда не говорил ничего подобного. И ему было не по себе - оттого, что кто-то знает его таким, и, вместе с тем, - собственная способность к эмпатии стала для него открытием. И он не знал, как к этому относиться. Это могло сделать его слабым и уязвимым - уже делало, учитывая сегодняшний провал, и этого нельзя было допустить. Нужно как-то собраться, справиться. Это всего лишь женщина. Одна из многих. И она стала его наваждением.
Он не поехал на яхту, он поехал в казино. Сел за игральный стол и заказал себе выпить.
- Двадцать пять тысяч, - объявил он крупье и, получая фишки, переглянулся с эффектной брюнеткой на другом конце стола.
С ним творилось что-то невообразимое. Где-то глубоко в груди что-то сжималось, пульсировало, и вновь расправляло крылья - и трепетало.
Руки притягивали ее к себе, повторяли контуры тела, ощущая его мягкость, - и ему хотелось, чтобы она была рядом.
Навязчивое, необъяснимое, непонятное желание.
Он принял поднесенный официанткой бокал с бренди и сделал глоток.
Брюнетка призывно смотрела на него и улыбалась. И он улыбнулся тоже - уголками губ. Кажется, она не против более близкого знакомства.
- Я никогда много не выигрываю, - призналась она, бросая кости. - А вот вы, похоже, выигрываете всегда.
Он почти вздрогнул - встрепенулся и едва не соскочил со стула, когда увидел длинные светлые волосы, промелькнувшие слева. Девушка кого-то искала - но не его, - и не нашла, и он убедился, что это не Иден. Сердце вернулось на место, и он ощутил что-то вроде разочарования. И тут же урезонил себя. Ее не могло и не должно было быть здесь, ведь она - там, на его яхте, в его постели.
Он снова глотнул бренди и поморщился.
- Похоже, но только в казино.
- Значит, вы намерены сейчас отыграться?
- Неплохая идея, - он сделал удачный ход и аккуратным столбиком поставил перед собой выигранные фишки.
- У вас это хорошо получается.
Яркая, заметная, вызывающе-соблазнительная. С ней можно попробовать... отыграться.
- Может, это вы приносите мне удачу? Давайте посмотрим.
Они снова делают ставки. Ее бросок. Нарочито-изящный взмах рукой, потом театральный взгляд в его сторону - и улыбка, манящая, обещающая.
Он знает, к чему она ведет и чего хочет. Он хочет того же. Только с Иден. Целовать ее запястья, ощущая губами биение сердца. Трогать ее колени. Вдыхать ее выдох.
- Ваш ход, - напоминает брюнетка, вскидывая голову и позволяя бриллиантам в ушах сверкать и переливаться, заигрывать с ним на виду у всех, без стеснения.
Эффектная, задорная, азартная. Надо ловить шанс. Доказать себе, что все по-прежнему, что он может забыть о длинных светлых волосах и о глазах аквамаринового цвета, о сладком ванильном дурмане ее объятий...
Он чуть дольше обычного встряхивает кости. Потом выбрасывает их на стол и, не глядя, поднимается. Опускает руку вниз, отыскивая свой бокал, и залпом допивает до конца.
- Все, с меня хватит, - объявляет он, услышав о выигрыше.
Она обескуражена - и ждет продолжения.
- Самое интересное еще впереди.
Он усмехается - в его усмешке терпкая горечь. Ему противно даже смотреть на нее. Он уже потерял интерес.
- Именно поэтому мне и хватит.
* * *
Он не помнил, чтобы когда-либо в ком-то нуждался - вот так, как сейчас. Несколько часов, которые он провел в городе, вдали от нее, казались ему тоскливыми, бесполезными и бессмысленными.
Он не мог дождаться, когда увидит ее.
Он всегда считал себя одиночкой. Привык полагаться только на себя, не доверять никому и не позволять себе привязываться к людям настолько, чтобы при расставании ощущать утрату.
Он не любил людей - за их пороки, слабость и несовершенство. Ему казалось, что он видит их насквозь - и никогда не ошибался. Увиденное не добавляло ему энтузиазма и не позволяло впасть в заблуждение.
Он ничего не ждал и ничего не просил - те, кто были достаточно умны и дальновидны, чтобы поверить в него, всегда предлагали сами. И тоже не ошибались. Но это были партнеры. Если уходил один - появлялся другой, и не было нужды сожалеть об ушедшем.
Иногда ему казалось, что с ним что-то не так, что в интеллектуальном развитии он превосходит окружающих, а с эмоциональным у него явный дефицит, но он догадывался о причинах этого и не чувствовал особого дискомфорта.
Поэтому то, что творилось в его душе сейчас, не поддавалось анализу, не укладывалось в привычные рамки и не имело названия. Это было что-то иррациональное, неправильное, алогичное. Но оно - было, и этого нельзя было отрицать, как и не получалось от этого избавиться. Что-то изменилось в нем настолько, что он перестал быть самим собой, и больше не мог положиться на этого нового Роберта Барра - он перестал вызывать доверие.
В какой-то момент он решил поддаться ему - отпустить мысли и оценить его действия. И тогда новый Роберт Барр заставил водителя вернуться к мелькнувшей по ходу движения витрине бутика, где красовалось оно - длинное, в пол, изумрудно-зеленое, с мягким блеском, декольтированное, - зашел внутрь и купил. Оно стоило как весь его выигрыш, и это не имело никакого значения. Он представил ее в нем - и решил, что цена не так уж и велика. Он не умел делать сюрпризы — от души, он знал лишь одну радость - приобретения, и платье казалось вполне подходящим и - достойным ее.
Ему хотелось ее... порадовать.
Порадовать. Подарить радость.
- Подпись автора
В действительности всё не так, как на самом деле.