Услышав приближающиеся шаги Роберта по гравийной дорожке перед домом, возвращающегося с пробежки, Флейм поспешила положить снимок Иден Кастилио обратно в желтый конверт и вернуться к работе.
Конверт еще вчера утром привез курьер, уже после того, как Роберт уехал в банк, а она собиралась к родне. Заглянула внутрь, зная, что там лежат фотографии Роберта-младшего, потому что хотела прикинуть их размер, чтобы купить для них рамки. На просторах интернета Роберту удалось отыскать несколько снимков сына в хорошем качестве, пару даже из подросткового возраста, когда тот занимался футболом. И недавно Роберт заказал в одной профессиональной лаборатории, чтобы эти снимки распечатали на специальном оборудовании, сделав из них полноценные фотографии. Но, очевидно, интересовали Барра не только изображения сына.
Что скрывать, фото Иден расстроило ее, вызвав ревность, но так как вчера она торопилась, просто засунула конверт в ящик рабочего стола Роберта и забыла о нем. Самому Роберту сказать о конверте она тоже забыла.
А сегодня утром снова наткнулась на него, занимаясь отправкой писем по делам «Фонда».
Войдя в дом, Роберт собирался сразу отправиться наверх, принять душ, но застал Флейм, сидящей за его рабочим столом. Она заклеивала очередной конверт, стопка уже запечатанных конвертов лежала рядом с ней на столе.
Каждое утро теперь он начинал с небольшой прогулки-пробежки. Не только по рекомендации Кайла, для укрепления мышц ног и сглаживания хромоты, которая периодически давала о себе знать, но и чтобы скинуть накопившееся напряжение, сексуальное в том числе, потому что старый способ выплескивать его стал недоступен. Флейм собиралась позволить ему стать отцом, шла на большую жертву со своей стороны, меньшее, чем он мог отплатить, окружить ее заботой на ближайшие месяцы, перестав использовать для удовлетворения низменных потребностей.
— Доброе утро.
— Доброе, Роберт. Как прогулка?
— Превосходно. Как чувствуешь себя? Уже завтракала? Когда я проснулся, ты еще спала, я не стал будить тебя.
— Не волнуйся, я поела, пока ты был на улице. А так как заняться мне особо нечем, решила немного помочь тебе.
Флейм кивнула головой на стопку писем, затем пояснив:
— Я нашла твой список писем, которые требуют отправки. Сначала разослала те, что следовало отправить электронной почтой, теперь взялась за бумажные. Ты же не против?
Роберт подошел к Флейм. Он несколько раз просил помочь ему в работе. Делать хотя бы элементарное, но она всегда отказывалась. И теперь он пытался понять, так на нее беременность повлияла, их новый договор или ее влюбленность.
— Я удивлен, если честно. Но рад твоей помощи.
— Ты, наверное, считаешь меня полной дурой.
— Я? Вовсе нет. Почему ты так решила?
— Я ставлю тебе ультиматум, чтобы ты оставил меня в покое, и тут же сама прихожу к тебе. Глупо и непоследовательно.
— Я так не считаю. И рад, что ты пришла вчера.

В карих глазах Флейм на мгновение промелькнуло недоверие, словно она решила, что он обманывает ее или говорит то, что она хочет услышать.
— Ты действительно нормально себя чувствуешь? Если тебе что-то нужно…
— У меня все хорошо, Роберт. У малышей тоже. Можешь убедиться сам.
Флейм видела во взгляде Роберта желание прикоснуться к ее животу. Да и стоило ли напоминать себе, они все еще вместе лишь из-за двух невинных жизней внутри нее.
Она могла бы закатить ему сцену ревности. Предъявить фото Иден в качестве доказательства. Но доказательства чего? Измены Роберта? Смешно! Он ведь не обманывал ее относительно своих чувств. Я никогда не смогу полюбить тебя. Несомненна истина, как и то, что Роберт любит Иден Кастилио.
Флейм встала с кресла, подошла ближе к нему, взяла за руку и приложила его ладонь к своему животу. Дети еще не толкались, но для него это вряд ли имело значение.
Роберт нежно погладил живот Флейм. И не собирался чувствовать вину или что-то похожее, потому что рад, как все сейчас складывалось.
— Не хочешь вечером сходить куда-нибудь?
— Хочу, раз приглашаешь.
— Как насчет какого-нибудь джаз-клуба? Новый Орлеан ими славиться.
— «Фритцель» довольно неплох. Это во Французском квартале.
— Значит, пойдем туда.
Роберт чмокнул Флейм в щеку, сдержав себя, желая поцеловать в губы. Он напомнил себе, что теперь она мать его детей, а не сексуальный объект. И как бы он не хотел ее, возврат к их прошлым отношениям невозможен. Да и, учитывая ее влюбленность, усугублять ситуации не стоило.
— Закажешь нам что-нибудь в том милом ресторанчике, куда мы ходили на прошлой неделе? Тебя вроде бы не тошнило от их еды.
— Конечно, Роберт.
Роберт отправился наверх, а Флейм поймала себя на мысли, что какая-то ее часть болеет за него. В том смысле, что, если после возвращения в мир живых, Иден Кастилио проникнется пятнадцатью ужасными годами пребывания Роберта в «Норфолке» и озаботится его судьбой одинокого отца, в итоге решив оставить мужа и уйти к Барру, она искренне пожелает им счастья. Бессмысленно ревновать в ситуации, когда, как она и сказала Рою вчера, у нее нет никаких шансов получить взаимность от Роберта Барра.

Отредактировано Келли Хант (2024-12-01 19:14:45)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

Роберт проснулся. Кажется, ему снилось что-то тревожное, но он уже полностью забыл свой сон. За окном было темно, на улице шел дождь. Обычно капли, барабанящие по стеклу, успокаивали его, но прямо сейчас внутри было неспокойно, словно что-то неведомое куда-то подталкивало его.
Он протянул руку, чтобы убедиться, что Флейм спокойно спит рядом, но в итоге коснулся пустой половины кровати.
Роберт сел и включил настольную лампу. Флейм рядом действительно не было. Одеяло с ее стороны было откинуто. Но при этом ее халат висел на спинке стула. Самым очевидным вариантом было, что она пошла на кухню попить воды и вот-вот вернется. Только графин с водой, стоящий на трельяже, был полным.
— Флейм! — Позвал Роберт.
Вдруг она отошла в ванную. Но никакого ответа он не получил. Поэтому встал, сразу заглянув в ванную. Пусто. Тревога внутри нарастала.
Роберт спешно натянул на себя футболку, джинсы, носки и ботинки. Отправился в свою комнату, хотя заранее знал, там Флейм нет. Затем спустился вниз.
В гостиной ее тоже не было. Входная дверь была заперта изнутри, как он и оставил ее вечером.
Роберт направился на кухню. И там его немедленно обдало свежестью и прохладой, из-за настежь раскрытой задней двери. На пороге уже собралась небольшая лужица из-за дождя.
Он буквально выбежал на улицу, тут же промокнув насквозь, задаваясь вопросом, какого черта Флейм понадобилось на заднем дворе ночью в такую погоду. Она могла сама простыть, да к тому же подвергнуть опасности детей, спровоцировав выкидыш.
Флейм стояла посреди заднего двора, полностью мокрая, босая, в пижаме, облепившей ее, закрыв ладонями лицо.
Когда Роберт оказался рядом, сразу понял, она плачет. Он обнял ее и прижал к себе.
— Что случилось?
— Я не должна была, Роберт… Не должна была.
Несомненно, речь не шла о ее ночной прогулке под дождем.
— Ты замерзла. Нам надо вернуться в дом.
— Я не должна была…
Ей было холодно, но при этом она ощущала тепло тела Роберта. Который, как и она, был полностью мокрый. Флейм не находила смелости посмотреть ему в глаза.
— Милая, давай вернемся в дом.
— Мне не следовало оставлять детей. Ужасная ошибка…
Флейм убрала руки от лица, с болью и сожалением посмотрев на него. Несколько влажных локонов упали ей на глаза. И у Роберта не осталось сомнений, причина подобных слов глубже, чем просто внезапное раскаяние.
Взгляд Роберта источал сочувствие и желание ей помочь. Это было невыносимо. Она выскользнула из его объятий и помчалась прочь.
Флейм побежала в сторону от дома к небольшой лесополосе, за которой находилась проселочная дорога. Если она доберётся до дороги, то в итоге вполне может оказаться под колесами какой-нибудь машины.
Роберт нагнал ее среди деревьев. Схватил за руку и развернул к себе. На его лице отражалось полное непонимание происходящего.
— Скажешь, в чем дело? Флейм, прошу!
— Я не могу…
— Не можешь чего?
— Родить!
— Почему?
— Не могу, просто не могу… Не могу… не могу… Не могу!
— Из-за меня?
— Нет, Роберт. Ты не понимаешь! Мне так страшно… Кто-то однажды захочет навредить… Сделать с нашими малышами то, что делал со мной… Я не вынесу… Я не…

Роберт поморщился. Вот в чем дело. Учитывая детские травмы Флейм, ее срыв был лишь вопросом времени. Но она должна знать, он никогда не допустит…
Роберт убрал мокрые волосы с ее лица, поцеловал в лоб. Его взгляд был уверенным и непоколебимым.
— Никто и никогда не обидит наших детей. Я этого не допущу. Флейм, никто и никогда.
И Флейм поверила, хотя на душе было по-прежнему неспокойно. Она позволила Роберту увести себя в дом, усадить на диван и укутать в плед.
Оставив Флейм в гостиной, Роберт поспешил на кухню, заварить ей ромашковый чай, который успокоит и согреет ее. Крепкий кофе с коньяком стал бы более эффективным средством, но ни того, ни другого ей нельзя.
Вернувшись в гостиную Роберт сел рядом с ней, с искреннем беспокойством глядя на ее, протянул ей чай.
— Я не хочу, Роберт.
— Хотя бы пару глотков, Флейм. Тебе надо успокоиться и согреться.
Пить не хотелось, тем более ромашковый чай, но она не стала спорить. Сделала пару мелких глотков. А так как Роберт продолжал смотреть на нее, словно она сейчас снова сорвется и побежит под дождь, в итоге полностью опустошила чашку. И тепло чая действительно успокаивающе подействовало на нее.
— Расскажешь, что случилось? — Забирая пустую чашку из рук Флейм, осторожно спросил Роберт.
Ему не хотелось, чтобы она снова расстроилась и начала плакать. Одновременно понимая, что должен докопаться, почему именно сейчас ее одолели страхи и кошмары ее детства.
— Мне приснился кошмар.
— Об отце?
— Да. Он собирался навредить нашим детях. Хотел их…
— Это был всего лишь сон. Твой отец мертв.
— Мертв. Но в мире есть сотни, подобных ему.
— Никого из них я и близко не подпущу к нашим детях.
— Ты не можешь этого гарантировать.
Роберт ласково провел ладонью на ее влажным волосам, уверенно смотря прямо в ее все еще напуганные глаза, стараясь скрыть собственную дрожь из-за мокрой одежды, неприятно липшей к телу.
— Мне очень страшно, Роберт.
— Верь мне, Флейм. Никто не обидит наших детей. Я не позволю.
Потом Роберт поднялся наверх, переоделся сам и захватил сухую пижаму для Флейм.
Оставшееся время до рассвета они провели в гостиной. Продолжая говорить про ее страхи.
Понимание и забота Роберта помогли Флейм успокоиться. Позже он сделал для нее теплую ванну, приготовил завтрак.
Но ничто из этого не изгнало из ее души укрепившийся там страх, что Бог накажет ее за все зло, причинённое ей другим, самым ужасным способом. Приготовив для ее детей кармическую ловушку, проведя их по схожей с ней судьбой.

Отредактировано Келли Хант (2024-12-01 19:38:27)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

Позже они все-таки добрались до спальни.
— Я скучал. — Медленно водя подушечкой пальца вокруг соска Флейм, заставляя его вновь затвердеть и бесстыже торчать, томно, с хрипотцой произнес Роберт довольный собой.
То, что делал Роберт, несомненно приятно, отрицать смысла не было, поэтому Флейм оставила при себе вопрос-комментарий, по чему именно он соскучился. По ней, по сексу или по сексу с ней.
По недоверчиво-насмешливому взгляду, брошенному на него Флейм, Роберт угадал ее мысли, но мудро решил, что никто из них не хочет углубляться в данную тему.
Он, продолжая ласкать ее грудь, поцеловав ее в изгиб плеча, провел губами по ее шее вверх, задержавшись у самой мочки уха. Она задышала чаще, явно тоже вновь ощущая желание.
— Ты ведь понимаешь, что мы совершаем огромную ошибку? Нам следует отдалиться друг от друга, а не сближаться.
Поцеловав Роберта в губы, она дернула одеяло вверх, натягивая до самой шеи, тем самым заставив его убрать руку с ее груди. Им не повредит немного здравомыслия.
Роберт в ответ на ее действия, хмыкнув отстранился, откинулся на подушку и нахмурился.
— Следует. Должны. Ты никогда не создавала впечатление той, кто придерживается общепринятых норм и правил. И, если честно, я тоже не сторонник загонять себя в рамки.
— Ужасно скучно быть как все? Я уж точно никогда не грезила о судьбе домохозяйки или беспринципной карьеристки. Гробить себя на работе или создать семью с кем-то подходящим, готовить мужу завтраки, собирать ланч боксы детям в школу. Всегда предпочитала яркую и насыщенную жизнь. Что же насчет тебя, Роберт… Вы с братом не так уж и сильно отличаетесь, как бы ненавистна тебе ни была подобная мысль.
— Ты серьезно?
— Вполне.
Роберт скрестил руки на груди, ожидая пояснений от нее. Явно сомневаясь, что ее выводы об их с братом похожести верны.
— Когда я жила в Вегасе с Янсеном, тебя там отлично помнили, Роберт. В основном, вспоминали недобрым словом, но помнили тем не менее. А про некоторые твои сделки ходили легенды. Махинации, подкупы, угрозы, запугивания, неприкрытый шантаж. Кое-что меня действительно удивило, применяемые тобой методы добиться своего. И о каждой афере Куинна, совершенной в жизни, я знаю абсолютно все. Думаю, ты не в курсе. Твой брат ненавидел своих приемных родителей и очень рано покинул их дом. Но позже вернулся к ним, сделав вид, что раскаялся и простил им их холодность. И все ради того, чтобы украсть пенсионные сбережения мистера и миссис Армитадж. Оставить их в старости без средств к существованию, чтобы отомстить и наказать. Он убедил мать и отца вложить деньги в одну фирму, которая, конечно, была подставной. А потом исчез с этими деньгами. Они подали на него заявление в Скотланд Ярд. И, если бы Куинну не удалось сбежать из Санта-Барбары, когда он, наконец, был разоблачен, ему светили бы не только обвинения за твое похищение и подмену личности.
Роберт смутно помнил душевные излияния своего братца по поводу приемных родителей, которые его не любили, больше в памяти отложились надуманные им бредни, что их родители отдали одного брата в угоду другому, чтобы осыпать оставшегося несметными богатствами. Каким нужно быть идиотом, чтобы поверить в подобное, вопрос открытый. Но после рассказа Флейм ему стала понятнее жажда Куинна отобрать у него все, учитывая, как он поступил с приемными родителями. У мистера Армитаджа явно ярко выраженный гипертрофированный комплекс жертвы, которой все должны.

— Хорошо, ты почти убедила меня, что мы с братом оба не из тех, кто жаждет вписаться в общество и его устои. Дальше что?
— Я не закончила. Когда Куинн заменил тебя и влюбился в Келли, он сильно изменился. С чем я никак не могла смириться. Он вдруг воспылал желанием вести обыденную жизнь. Отказаться от своего прошлого, жениться на Келли, завести с ней детей, вписаться в ее семью, подружиться с СиСи.
Роберт иронично хмыкнул. Подружиться с СиСи. Он так и представлял, как его братец ползает в ногах Кепвелла, пресмыкаясь перед ним.
— К чему ты клонишь?
Конечно, Роберт отлично понял, к чему она клонит. Наверняка станет отрицать, но врать сам себе вряд ли сможет.
— Если бы тебе удалось увести Иден Кастилио от мужа или все-таки жениться на Келли, я уверена, ты тоже захотел бы остепениться. Дом, детишки, семейная рутина, обыденная жизнь. Это у вас с братом в крови, как и пресловутый дух авантюризма.
— Всем нам с возрастом хочется более спокойной жизни и чего-то обыденного.
— Только не мне. Я все еще собираюсь получить по полной от этой жизни.
Проведённая Флейм параллель между ним и близнецом вызывала у него отторжение. Он считал брата лжецом, слабаком и трусом. Куинну не пришлось годами, под постоянным давлением, пахать на мафию, чтобы достичь определенного уровня, не только материального. Он сломался бы там за пару месяцев. Да и на Сиренас вряд ли бы выжил в одиночестве, после смерти родителей. Не говоря о камере в тюрьме Сан-Себастьяна. Приемные родители, по мнению Куинна, не любили его? Подумаешь, беда! Он вполне мог выдумать это, чтобы Флейм прониклась его слезливой историей и помогла в похищении более удачливого брата-близнеца.
Но Куинн был далеко и возможности высказать ему свои мысли придется подождать. Что же до Флейм, ей он как раз мог сказать то, что она упорно отрицала относительно себя.
— Знаешь, что я думаю?
— Мне очень любопытно.
Флейм ждала продолжения разговора о Куинне, а вовсе не того, что услышала.
— Рядом с тобой никогда не было настоящего мужчины. Того, на кого можно положиться. И, если бы в твоей жизни появился правильный мужчина, тебе тоже внезапно захотелось бы семейного уюта, совместных завтраков и прочего, скучной обыденности.
После слов Роберта ее интуиция завопила тревогу. Она приподнялась, облокотившись локтем о подушку, с насторожённостью и удивлением одновременно спросила:
— Надеюсь, ты не себя имеешь в виду?
— Разумеется, нет.
Слишком поспешный ответ Роберта ее не успокоил. Как и его выразительный взгляд с нотками наигранного ужаса. Наоборот, происходящее вызывало внутри дурные предчувствия. И ей очень хотелось бы знать, что у Барра на уме на самом деле.

Отредактировано Келли Хант (2024-12-01 20:07:59)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.