Решила повесить здесь один свой фанф: во-первых, он короткий, во-вторых, законченный.

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

«Знаешь, я верю в переселение душ. Если у меня будет другая жизнь, я обязательно разыщу тебя. Я найду тебя, кем бы ты ни была. И тогда я прижму тебя к себе и никуда не отпущу! Иначе мы снова упустим целую жизнь!»

2120 год
Франция
Бургундия
Деревня Ируэн

Макс Ривьер, с трудом передвигая ногами, вышел из своей комнаты и направился в столовую. Голова болела так, что, казалось, сейчас разорвется на куски. От этих вечных мигреней не было спасения. Он привык жить с ними, но иногда боль становилась поистине невыносимой, и мир представал перед ним только в черных тонах.

Раздался резкий звон i-watch. Экран заволокло красным: Жюли - ее цвет. Ей шел этот ярко-красный пронзительный цвет, Макс был горд, что нашел этот цвет, которым теперь были окрашены ее звонки, мэйлы, i-ms, он необычайно подходил ей, но в минуты резкой головной боли, как сейчас, этот цвет вызывал у него лишь раздражение. Бедная Жюли, она лучшее, что встретил в жизни, но как же ему хотелось, чтобы она не была такой энергичной, такой необыкновенно деловитой, чтобы свою привязанность к нему она выражала как-нибудь менее активно. Экран снова зашелся красным, на нем появилось негодующее лицо Жюли, из ее открытого рта что-то неслось, и Макс снова торопливо нажал на сброс.
Когда он чувствовал тягу к живописи, он любил рисовать портреты Жюли, и каждый свой рисунок он начинал со рта, с широко-открытого рта и ровного ряда красивых, белых зубов. Этот открытый рот безошибочно передавал сущность его модели. Все остальное было неважно, главное удачно нарисовать рот.

Его семье нравилась Жюли, они подталкивали их друг к другу, поощряли матримониальные планы Жюли, но даже мама после нескольких дней пребывания Жюли в их доме начинала машинально прикладывать пальцы к вискам.

Пожалуй, только Франсуа, приятель Макса со студенческих лет, смотрел на Жюли с непередаваемым восхищением. Иногда Максу казалось, если бы Франсуа увел от него Жюли, он бы нисколько не обиделся на приятеля, а только поблагодарил бы его. Именно такого любящего, непритязательного человека была достойна Жюли, а не злобного меланхолика, как Макс, с которым судьбе было угодно ее свести. Макс иногда хотел объяснить это Франсуа, но мысли почему-то не желали облекаться в слова. И он продолжал встречаться с Жюли, впрочем довольно успешно избегая ловушек, расставленных ею на его пути– она не только не смогла женить его на себе, но даже заставить его жить вместе, ей было пока не по плечу.

«Брак», - подумал Макс. « Какое унылое слово». В браки сейчас почти никто не вступает. В его семье, конечно, все как полагается - как сто, двести, триста лет тому назад. Родители женаты, сестра Беренис скоро выйдет замуж за своего американца Стэнли. Констанс тоже не заставит долго себя ждать. Его это смешило. Он знал, что даже если его связать, он все равно никогда не вступит в брак и не скажет так желаемое многими его женщинами «да».
Нелепость. Недавно дурачок Эдди с соседней улицы ездил в Голландию и женился там на свой козочке. «Вот что такое брак в наше время», - размышлял Макс.

Из столовой доносился грохот тарелок.

«Зачем я сюда приехал?» - сдавливая обеими руками, голову думал Макс. Он смертельно устал после недельной командировки в Мексику и круглосуточных споров по поводу, в какую сторону должна наклоняться копия Пизанской башни. –
« Мне надо было остаться в Париже. Там бы я быстрее пришел в себя, а тут только знай и слушай про приготовления к свадьбе Беренис.»

- Тебе лучше? – спросила его мать.- Попьешь чаю?

Он покачал головой и свистом позвал к себе собаку. Она бросилась к нему, и усевшись, задрала голову. Банга, его единственное спасение от скуки.
- Мы пройдемся, - бросил он и вышел из комнаты.
- Макс, ты как всегда необычайно любезен, - услышал он за спиной шепот Констанс, но ему не хотелось пререкаться.

Они долго бродили по улицам Ируэн, когда он был ребенком он любил приезжать сюда на каникулы, сейчас же вид этой средневековой деревеньки и их родового замка вызывал в нем раздражения. Сестры же и мама ежегодно старались проводить здесь несколько недель. С удовольствием приезжал и отец, когда освобождался от праведных трудов. Поэтому и Максу приходилось наведываться сюда проведывать их.

Впрочем, предложи ему кто  вместо деревни отправиться в кругосветное путешествие, это предложение тоже бы вывело его и себя. Голова болела все сильнее и чтоб хоть как-то утихомирить боль, он старался идти прямо, зафиксировав голову.

Но ходить туда-сюда надоело, поэтому они осторожно вернулись, и Макс вывел из гаража свой ай-Бьюик. Банга послушно запрыгнула в машину, но едва они проехали несколько миль, как Банга начала выть.

Макс покорно остановил машину, даже не успевшую подняться над землей, и пошел по крутому откосу к пруду, куда ринулась Банга. Вдруг он услышал женский вскрик.  Понятно, это собаченция кого-то напугала. Он побежал по крутому склону, чтобы увидеть свою Бангу, которую гладила какая-то девушка.

Первое, что бросилось ему в глаза это то, что девушка была… он не мог бы описать ее, но ему было ясно, что она была такой, каких она раньше не встречал. Она сидела на берегу пруда, и на ее коленях прямо на компьютере приложила голову Банга. Это было странно. Банга никогда ни к кому не ласкалась за исключением его. Она позволяла ухаживать за собой маме и сестрам, но не более, Жюли же ни разу так и не удалось ее погладить. Макс сделал из Банги исключительно свою собаку, а тут какая-то девчонка с длинными русыми волосами приручила ее в одно мгновенье.

- Здравствуйте, - сказал он. – Извините за собаку.
- Что вы, она просто прелесть.

Суждения у нее был весьма своеобразные, никто еще Бангу прелестью не называл. Он внимательно взглянул на нее: голубая майка, стройная фигурка, длинные волосы, прелестная улыбка, открытый искренний взгляд. На нее хотелось смотреть.

Сердце дало толчок, потом еще один. Максу вдруг показалось, что он знает эту девушку. Он понимал, что он никогда не мог видеть ее раньше, иначе он никогда бы не забыл ее, но ощущения необычной близости к ней его не оставляло.

Однако ее улыбка под его настойчивым взглядом вдруг померкла, а брови удивленно поползли вверх. Он испугался, испугался как никогда в жизни, что этот луч света в его сегодняшнем дне сейчас встанет и уйдет, и все из-за того, что он как придурок уставился на нее.

-Извините, - сказал он, - моя собака ни с кем не находит общий язык, и когда я увидел ее у вас на коленях, я  был малость ошарашен, тем более, что до этого услышал ваш крик.
- Да я от неожиданности закричала, а не от страха. Я читала, и вдруг она как залает. – Девушка засмеялась, и Макс подумал, что и смех у нее хороший, открытый и чистый.

- По-моему, у нас с вами одинаковый компьютер, - сказала он, находя этот дурацкий предлог, чтобы усесться с ней рядом. Он снял свой i-watch и развернул его, придавая ему форму компьютера.

Девушка усмехнулась:
- Да у половины населения нашей планеты одинаковые компьютеры.
- А что вы читате? – быстро спросил он, ожидая услышать в ответ традиционный ответ: «Книжку».
- Я готовлюсь к экзаменам, - ответила ему девушка.
- А где вы учитесь?
- В ординатуре Сиднейского научного университета, я исследователь по редким генетическим заболеваниям.

У Макса чуть не вырвалось крепкое бытовое слово. Эта яркоглазая русалка занимается научной работой?
- Вам это не подходит, - сказал он быстро.

Она удивленно подняла брови:
- Вот как? А что же мне подходит?

Он сделал взмах рукой.
- Вам подходит быть королевой.

Она чуть вздохнула, услышав этот пафосный комплимент.

Он опередил ее, прежде чем она успела что-то сказать:
- Я не шучу. Королевой прекрасной страны.
- Какой же? – покорно, без энтузиазма спросила она.

Макс стал быстро думать: Англия нет, этому утонченному созданию она не подходит. Черт, в Бельгии еще есть король или как? Впрочем, Бельгия ей тоже не подходила.

- Вам подходит страна, которой нет на карте, страна где много бабочек, где цветут цветы, светит солнце, где все люди улыбаются друг другу и у всех хорошее настроение.

Он нес какую-то ахинею. Видимо, ей надоело слушать: она закрыла компьютер, сложила его в форму телефона, а потом, подумав,  придала ему форму браслета.

«Она сейчас уйдет», - закричало его сердце. Но вдруг зашелся красным его компьютер, на экране показалась разгневанная Жюли. Не колеблясь ни секунды, Макс вскочил на ноги и швырнул компьютер в пруд.

Девушка во все глаза смотрела на него.
- Как тяжело бывает переносить ненужных людей, - вздохнул он.  Он был уверен, что от этой вспышки гнева теперь она точно уйдет. Какой дурак, он должен был лишь спокойно нажать на сброс. Он не мог посмотреть ей в глаза. И сердце ныло, ныло непереносимо.
- Вы живете где-то здесь? – вдруг услышал он.
Не веря своим ушам, он снова уселся с ней на траву.
- Я из Парижа, здесь у  моей семьи дом, время от времени я приезжаю сюда в отпуск. А вы отсюда?
- Нет, совсем нет, я живу в Версале, когда не надо летать в Сидней. Здесь просто сняла дом в этой милой деревушке Итиве во время подготовки к экзаменам. Я не люблю суету, мне гораздо спокойнее и продуктивнее работается в таких местах, тем более здесь так красиво.
- Великолепно, - как бы вторил он, чувствуя как старательно воспитанная ненависть к местам его детства начинает улетучиваться из сердца, и как он становится покорен древней красотой своей родной Бургундии.

Он бегло рассказал ей о себе, о своих архитектурных проектах. Рассказал по свое путешествие в Мексику. Мари, как звали девушку, внимательно слушала.

Она  сказала ему, что уже сдала почти все необходимые тесты для своей ординатуры, ей оставался лишь один ровно в восемь вечера.
- Для этого мне нужно будет вернуться домой, - сказала она, - мне нужен огромный экран и полная тишина, так как тест устный.
Она поднялась и протянула ему руку. Мари казалось ему воздушной, и он боялся раздавить ее руку в своей ручище.
Он дал ей уйти, странное чувство сломило его волю, и мысль, неотвязная мысль о том, что ему уже приходилось встречать эту хрупкую, словно сошедшую с другой планеты, девушку не давала ему покоя.
Только когда она ушла, он отдал себе отчет, что не спросил, ни когда она уезжает, ни где именно живет в Версале.
- Я приду сюда завтра, - сказал он себе. – Идти разыскивать ее сейчас по Итиве будет свинством, у нее же через несколько минут экзамен.

На душе у него стало спокойно.

Он с аппетитом поужинал, поиграл с Констанс в теннис, дал Беренис несколько советов по поводу ее подвенечного платья, крепко поцеловал на ночь маму, но за весь этот вечер он ни разу не переставал думать о Мари.

Туша свет перед сном, он вдруг осознал, что головная боль не мучила его с того момента, когда он увидел Мари. Он улыбнулся, и тут же забылся.

Но сны его были ужасны: он видел себя, видел Мари в старомодной одежде в больнице, где он соединял ее руку с рукой какого-то бородоча, лежащего на кровати. Он знал, что бородач ужасен, что ему нельзя отдавать Мари, но все же покорно стоял и слушал, как священник объявляет бородача и Мари мужем и женой.

Он видел отчаянный взгляд Мари, устремленный на него, слышал удары своего истерзанного сердца, все его существо рвалось к Мари, он терял голову, но она больше не принадлежала ему.

- Макс, Макс, - кто-то тряс его за плечи. Он открыл глаза. Мать склонилась над ним: Тебе приснился кошмар, Макс.

Он вцепился маме в плечо, как маленький ребенок, но не смевший рассказать ей о том, что произошло и о том, почему он знает Мари. Он хотел встать, бежать к ней, предупредить об опасности, но мама тихо шептала ему, что все будет хорошо, что это был лишь кошмар, что нужно попытаться снова заснуть, что она посидит с ним, пока он не заснет.

Потом он снова увидел себя и Мари в каком-то чудесном краю, со всех сторон окруженным горами, потонувшими в голубой дымке, под ярким голубым небом, таким непохожим на небо его родной Франции. Он держал Мари на руках,  она обвила его шею, он нежно прильнул к ее губам. Никогда ни во сне, ни наяву он не был так счастлив.

И вдруг гром, грохот, и Мари лежит под какой-то жуткой конструкцией, рядом мечется давешний бородач – ее убийца. Макс отшвыривает его от Мари, но ее тело надломилось в его объятиях, из него ушла жизнь, Макс прижимает Мари к себе изо всех сил, он плачет, но она не слышит его.

Он вскочил с кровати как помешанный. Скорее, скорее, каким он был дураком.

Вот почему жизнь казалось ему такой опостылевшей, вот откуда его вечные мигрени и плохое настроение, человеконенавистничество, он не мог успокоиться, не мог жить нормально, пока не найдет Мари!

Он искал ее всегда, и уже отчаялся найти, как вдруг само Провидение указало ему путь к ней.

Скорее-скорее, если бы он не смирял вчера свою любовь, которая нахлынула на него так внезапно, потому что он узнал Мари, если бы он не искал рационального объяснения своему подсознательному чувству, которое кричало ему, что он знает Мари, он бы не дал ей уйти.

А вдруг она уехала, как разыскать ее? Что она подумала вчера о нем, когда он, как последний дурак, лишь пожал ей на прощание руку. Ведь он, Мэйсон, как его называли во сне, тогда не смог жить без нее. И он теперешний тоже не сможет.

Скорее-скорее. Верная Банга прыгнула за ним в машину. Направление к Итиве. Скорее. Как он найдет ее здесь? Что ж, если надо, он будет вламываться в каждый дом, будет звать ее, пока не разыщет. Ай-бюик въехал на площадь перед мэрией, и тут Макс увидел Мари, которая что-то ставила в багажник своей машины. Она обернулась на шум, их взгляды встретились.

И потому, как широко раскрылись ее глаза, как она быстрым шагом пошла ему навстречу, он понял что она знала. Она видела тот же самый сон, который рассказывал им их прошлое и предупреждал о настоящем.

- Когда-то я покинул мир людей, - начал он,
И жил один среди моих видений.
Я не знавал товарищей милей
И музыки нежней их песнопений.
Но теперь…

Она перебила его:
- Вообрази, лишь год назад, как тень, я

Бродила у заснеженной реки

Одна - и, ясным знакам вопреки,

Судьбы не чувствовала приближенья,

Перебирая малодушно звенья

Своей неволи и своей тоски, - 

Что ты бы мог движением руки

Разбить.
И впрямь достойно удивленья,

Как я могла, доверяясь чарам зим,

Не ощутить в шуршанье снеговея
Весны?
Не угадать, благоговея,

Что тишь чревата голосом твоим,

Еще не прозвучавшим?
Так афеи

Не верят в Бога, что для них незрим.

Макс приблизился к ней. Она долго смотрела ему в глаза, потом опустив затрепетавшие  ресницы, с тихим  счастливым  вздохом прильнула к его груди.

- Знаешь, - сказал он.- Однажды я уже говорил тебе, что верю в переселение душ. Я поклялся, что если у меня будет другая жизнь, то обязательно разыщу тебя. И найду, кем бы ты ни была. И что найдя тебя, я прижму тебя к себе и никуда не отпущу! Чтобы мы снова не упустили целую жизнь!

Отредактировано Мэри Мэй (2015-07-15 23:27:42)