Жанр: зарисовка.
- Адри...
Он всегда представлял, что присядет перед ней на корточки, чтобы заглянуть ей в лицо, этой милой девочке, отведет упавшие на ее глаза светлые кудряшки. Десять, может, даже восемь, или шесть лет назад так и вышло бы. Но сейчас светло-серые глаза едва поблескивают на уровне его плеч, волосы коротко подстрижены, только чуток спадая на лоб, не достигая глаз, падают мягкие завитки. Взгляд Адрианы неподвижен и напряжен. Видно, что она и рада бы отвести его, но не может оторвать глаз от лица своего отца. Разглядывает каждую его черточку, нахмурившись - сдвинув брови, ищет что-то. Или в нем? Или в себе?
У Круза пересыхает во рту, в сознании у него огромная серая дыра, поглощающая все мысли и много лет назад заготовленные слова. Те, которые он хотел сказать своей девочке, чтобы передать всю глубину своей любви к ней и, возможно, оправдать эту любовь. Или оправдаться…
А дочка все молчит, только едва заметно шевелятся пухлые, материнские губы, то силясь улыбнуться, то складываясь в скорбную линию. В ее взгляде Круз не читает ни обвинения, ни враждебности, ни злости, ни упреков, он готовился к этому, он знал, что придется встретиться с этим. Но в ее глазах только тихая растерянность, и с каждой секундой становящаяся все безысходнее, жалоба.
" Папа... я так привыкла разговаривать с тобой и не слышать ответа, что и сейчас скажу тебе все вот так, как есть. Мне было четыре года, когда я начала играть в эту игру: если я весь день буду хорошей, завтра ты позвонишь в двери. Но мне совсем не удавалось быть хорошей, всегда что-то происходило. И ты не звонил, а я ждала, я думала о тебе, верила, что ты придёшь…ко мне…Но ты не приходил.
Сэмми всегда была хорошей, но ее папа тоже никогда не звонил в дверь, не нужно было. Он ведь никогда ниоткуда не возвращался, потому что никогда не уходил от нее. Сэмми... Я часто у них гостила, дядя Мейсон любит меня, я знаю об этом. Из-за мамы, конечно, но это ничего, это не мешает ему вовсе. Знаешь, было несколько дней, когда Сэмми и тетя Джулия где-то задерживались, и мы ужинали вдвоем, а потом он смешил меня, рассказывая всякие истории, а потом я вдруг начинала рассказывать все подряд, все, что даже в дневник никогда не писала, потому что не представляла, как буду потом все это читать...Но ему я рассказывала все, даже то, что рассказывала только тебе. Он слушал внимательно и неподдельно, а потом отвечал, ему было не легко, но он старался.
А потом возвращались тетя Джулия и Сэмми, и тетя Джулия заботливо готовила мне любимый смузи, а Сэмми - Сэмми сначала проносилась кометой по всему дому, что-то такое сверхважное разыскивая, потом прибегала на веранду, падала к отцу на колени, болтала. Меня всегда втягивали в разговор, никогда не забывали (Сэмми, наверное, когда-нибудь поймет, что быстрые тревожные взгляды жалости, которые ловишь на себе - это больно, это уничтожает тебя по капельке, убивает что-то настоящее в тебе), но все-таки дядя Мейсон снова принадлежал только Сэмми. Я не завидовала, у меня ведь был ты. И одновременно тебя не было, я не чувствовала твоего тепла, не могла вспомнить, даже по фотографиям твоего лица. А теперь ты стоишь передо мной и впервые я не верю, что ты у меня все-таки есть. "
- Адриана, все эти годы я только и делал, что пытался вернуться. Родная моя, все сложилось так, что я был вынужден уехать тогда, покинуть Калифорнию. - Круз говорит и эти слова и еще много других, и Адриана не возражает ему, не задает, когда он говорит, что вернулся к ней, резкого: "Зачем?". Она даже слегка кивает, точно все понимает точно все это можно понять, понять своего отца, который все-таки, вопреки всему, вернулся и сожалеет. Точно она подыгрывает ему, когда он пытается поверить, что его возвращения достаточно.
Но она становится все дальше и дальше от него. А в пытливых серых глазах все больше непонимания, вот только к отцу оно уже не относится. Когда он делает неуклюжую попытку обнять ее, Адриана не отшатывается. Светлая прядь щекочет ему губы, когда он целует ее в лоб. Когда он отстраняется, она старается улыбнуться, но именно в этот момент в сознание Круза зазубренным ледяным лезвием входит: не простила и не простит. Как бы ей этого ни хотелось.
"Папа, ты не понимаешь. Я сама этого до конца не понимаю, но знаю, чувствую... все дело в том, что я буду расти, учиться, взрослеть. Я стану сильной, смелой женщиной, как мама. Но это все будет ложью. А правда в том, и я не понимаю еще этого, просто догадываюсь, правда в том, что я навсегда останусь маленькой девочкой, девочкой, которая будет всюду искать никогда не приходящего отца. "
- Хорошо, что ты вернулся, - вежливо произнесла дочь подрагивающими губами. - пойдем ужинать?
Отредактировано Cat38 (2015-11-13 11:28:36)
