Она терпела его работу и старалась его поддержать, когда его понизили. Это был скандал на весь город, и многие, в том числе и она, встали на его защиту, хотя она давно не одобряла его методы и чересчур упорное рвение успеть всё и сразу.
Как бы там ни было, он стойко пережил унижение и с головой окунулся в новую должность. Он рассказывал ей о том, какие несчастные люди эти бездомные, эти трудные подростки, которые в силу своих жизненных обстоятельств или неопытности имели несчастье пойти по скользкой дорожке и ожидаемо оступились. И никто, кроме него, не может и не хочет им помогать. Никого по-настоящему не интересует их судьба, а ведь их ещё можно спасти, можно направить их на правильный путь, если найти к ним подход и проявить участие.
И он проявлял участие, направлял и искал подходы. Он поручился за шестнадцатилетнюю девочку-наркоманку и однажды привёл её переночевать в их гараже, потому что той некуда было пойти, а он не мог оставить её на улице. В благодарность она украла у него бумажник с деньгами, значком и документами, и он потратил два дня, чтобы отыскать пропажу. Он покупал ей и таким же, как она, дешёвую еду - чтобы они не пошли воровать, пытался найти им работу, но их это не увлекало, они сбегали и снова принимались за старое. Он убеждал, кричал, размахивал указательным пальцем, приводил примеры из собственной жизни, давал им последней шанс и снова покупал еду.
Со своей стороны она видела, что все его старания и усилия - это Сизифов труд, но он свято верил, что рано или поздно всё изменится. «Капля камень точит», - любил повторять он, не желая признавать фиаско.
Он всё чаще задерживался на улице, а, когда возвращался домой, они говорили о его работе и его сложностях, и почти никогда не затрагивали то, чем она занималась. Она понимала, почему это происходит, и старалась не навязывать ему разговоры о своих успехах. Он никогда не был завистником, но почему-то часто - даже непроизвольно - старался обесценить её достижения.
Пока он усиленно патрулировал улицы, она основала собственный телевизионный канал и успешно расширяла географию ресторанного бизнеса. Но он предпочитал не акцентировать на этом внимания.
Однажды он предложил ей открыть ночлежку с питанием для бездомных и обездоленных, раз уж ей всё равно близка отельная и ресторанная тема, и она охотно поддержала эту идею - в надежде, что у него появится чуть больше свободного времени на семью. Но спустя пару недель после начала строительства он вскользь заметил, что ожидал, что она займётся этим вопросом сама, а не перепоручит третьим лицам.
На её просьбы проводить больше времени со своими детьми, чем с чужими, он отвечал, что их дети ещё слишком малы, но при этом сыты, одеты, обуты и ни в чём не нуждаются, в отличие от его подопечных, которые тоже дети, только несчастные, обделённые и ненужные.
Кто знает, возможно, не встреть она Роберта снова, она и дальше продолжала бы терпеть и понемногу копить недовольство, не мешая Крузу жить так, как ему нравится и не требуя ничего сверх того, что он сам готов был ей дать.
Но теперь, после этой нечаянной встречи, всколыхнувшей в ней все прежние чувства, она отчётливо поняла, что её нынешняя жизнь ни что иное, как предательство по отношению к самой себе. Что она больше не может делать вид, что её всё устраивает, замалчивать проблемы и жить с мужчиной, который словно забыл о том, что он её муж. Да, он по-прежнему выполнял супружеские обязанности, но это не вызывало ни в ней, ни в нём самом прежних эмоций и ощущений. Всё чаще она пыталась уклониться от близости, ссылаясь на головную боль и усталость, и притворялась спящей, когда он задерживался на улицах допоздна.
Она объясняла себе это угасание либидо естественными процессами, но вчерашняя ночь с Робертом - когда её душа сгорала от страсти, а тело изнывало от желания, и только чудо и изумляющее самообладание Роберта уберегло её от измены, - вчерашняя ночь заставила её искать другие объяснения происходящему.
Всё сводилось к тому, что Круз больше не привлекал её. Не удивлял, не восхищал, не возбуждал как мужчина.
Это случилось не вдруг, не внезапно, а началось ещё два года назад, когда Роберт был в Санта-Барбаре. Именно тогда она впервые почувствовала, что не хочет мужа в постели. Тогда она смогла убедить себя, что это временные сложности, и рано или поздно всё наладится, но проблема только нарастала. Она начала симулировать, чтобы всё поскорее закончилось, и говорила себе, что так делают все.
Их страстные чувства, так притянувшие и сблизившие их в самом начале отношений, постепенно и будто незаметно переросли в родственные. Она по-прежнему испытывала к нему привязанность, была ему благодарна, жалела его и чувствовала себя виноватой за то, что не смогла стать той женой, о которой он мечтал.
В какой-то мере она не оправдала его ожиданий, а он не оправдал её. Это было грустно и обидно, и оставляло в душе неприятный осадок - учитывая все усилия, которые она приложила для того, чтобы стать для него идеальной женщиной, - но это необходимо было признать.
