Когда Флейм вышла из душа, Роберт уже заканчивал разбирать свой чемодан. На кровати лежали вещи, которые следовало отправить в стирку. Она сама, облачившись в шелковую сорочку и халат, уже высушив волосы феном, намеривалась отнести грязные вещи Роберта вниз в прачечную, пока он будет в душе.
Эйдан и Даниэла давно спали, утомленные насыщенным днем. Возвращение отца домой принесло им кучу впечатлений. Небольшой семейный ужин-пикник на заднем дворе, подарки с Сиренас. Обещание Роберта о совместном Рождестве с испанской родней, чтобы братья, сестры и кузены могли вживую увидеть друг друга и, наконец, познакомиться. У Флейм же все внутри сжималось из-за страха от предстоящего семейного сборища. Вряд ли бывшая жена Роберта или его старший сын будут рады знакомству. С женщиной, из-за которой дорогой им человек более двадцати лет считался погибшим. Пусть Куинна Натали Барр, зная о его прошлом, и простила, замуж вышла, родила ему дочь и прочее, а Роберт-младший обожает своего дядю-отчима, на нее, она была уверена, их прощение и понимание не распространиться. О Куинне вообще говорить не приходилось. Он искренне ненавидит ее и наверняка не желает снова видеть. А раз сам Роберт не остался в Мадриде с сыном после Сиренас, после своих откровений не получив понимания от него, а, наоборот, напряженные отношения с Робертом-младшим, значит, закрытие всех дверей в прошлое далеко от завершения.
Роберт оторвался от сортировки вещей на кровати и посмотрел на Флейм. Она задумчиво разглядывала его. Явно ждет рассказа о разговоре с сыном и реакции Роберта-младшего. И еще была весьма притягательна в своих шелковых одеяниях, подчеркивающих каждый соблазнительный изгиб ее фигуры. Плюс он немного завидовал Флейм, мечтая о горячем душе, который бы расслабил его тело, позже позволив сознанию провалиться в сон. Отключиться. События последней недели были по большей части приятными, но весьма утомительными. И возвращение в тихую гавань к Флейм и детям его радовало. Хотя, конечно, внутри сложно смириться, что сын обижен на него и выбрал тактику молчания и отстранения. Поэтому и не было ему смысла торчать в Мадриде. Он решил дать Роберту-младшему свободу и необходимое время привыкнуть к новой реальности.
— Эйдан и Данни ужасно обрадовались твоему возвращению. Они сильно скучали. Переживали, что ты решишь подольше задержаться в Испании.
— Мне очень многое хочется наверстать с Робертом-младшим. Но быть слишком навязчивым тоже не стоит. Точно не после… Надеюсь, не только Эйдан и Данни скучали по мне?
Роберт с легкой иронией и широкой улыбкой смотрел на нее, а у Флейм сердце кровью обливалось. Страх потерять Роберта с каждым днем становился все сильнее. Она была рада за него. Что теперь он может наконец узнать сына, которого не видел более двадцати лет, наладить с ним общение. Даже несмотря на возникшие сложности из-за ее наличия в жизни Роберта.
— Конечно, скучала. Но ты можешь не делать при мне вид…
— Что сын не ненавидит меня?
— Не верю, что он ненавидит тебя. Злится. И причина во мне.
— Нет, Флейм. Причина во мне. Моих поступках и решениях.
— Сын простит тебя. Обязательно.
Роберт удрученно хмыкнул. Ему бы уверенность Флейм. Ведь даже ее косвенная вина в годах его отсутствия давно перестала иметь значение. Он не вернулся раньше, потому что не хотел этого, намеренно оставил для себя эти несколько лет жизни с Флейм и детьми, чтобы ощутить вкус и наслаждение тем, к чему стремился, но никогда не получал — нормальной семейной жизни.
— Что насчет Санта-Барбары?
— Относительно поездки туда я еще ничего не решил.
— Но ты же хочешь вернуть свою личность.
— Хочу. Куинн и Натали предоставят необходимые документы и свидетельства относительно меня. Мой адвокат считает, что проблем с доказательством, что я жив, не должно возникнуть.
— Но может понадобиться подтверждения от Келли, Крейга или Иден.
— Вполне вероятно. Адвокат сообщит, когда потребуется мое личное присутствие в Санта-Барбаре. Флейм, скажи, что тебя действительно волнует?
А Флейм действительно что-то сильно волновало. Она задавала ему свои вопросы, нервно перебирая всякие мелочи на трюмо, явно не требующие ее немедленного внимания. Среди них был жемчужный браслет. Он привез ей его с Сиренас в качестве сувенира. Эйдану он подарил деревянный кораблик, украшенный ракушками и камнями, собранными на Сиренас. Данни получила милый песочный замок, также состоящий из местных ракушек и камней.
Флейм с щемящей тоской внутри провела пальцами по жемчужинам на браслете, подарке Роберта. И лишь после этого посмотрела на него. Ей меньше всего хотелось выглядеть в его глазах ревнующей дурой.
— Реакция моего сына на рассказ о тебе?
— Ты только наладил отношения с ним.
— По мнению Куинна, весь гнев Роберта-младшего сосредоточится на мне.
— Он так сказал? Странно. Разве Куинн не должен злобно шептать на ухо твоему сыну, словно змея, насколько я ужасна и насколько ты сошел с ума, связавшись со мной?
— Роберт-младший знает мою версию событий.
— Твой сын пытался отомстить Иден, просто потому что она стреляла в тебя вместе со мной. Сейчас у него, несомненно, есть собственное мнение относительно меня. Несильно отличающееся от настоящего мнения Куинна.
— Роберт разумный парень, прошел через череду собственных ошибок, поэтому сумеет понять… В конце концов примет и поймет…
— Я в этом не уверена.
— На Рождество он увидит меня счастливым рядом с тобой.
— И еще сильнее возненавидит. Потому что из-за меня ты не был рядом с ним. Я не о выстреле говорю…
При упоминании Рождества Флейм внутри передернуло. Хорошо, что до великого события еще почти четыре месяца. Но что-то она сильно сомневалась, что Роберт-младший, даже простив отца, к ней самой станет относиться хотя бы снисходительно.
— Я понял. Флейм, послушай. Да, просто не будет, но все со временем уляжется.
Роберт подошел ближе к Флейм. Отрицать глупо, она ведь права. Роберт-младший без всякого энтузиазма воспринял новость, что он связал свою жизнь с женщиной, мало того стрелявшей в него, но и ставшей важной частью его жизни в последние годы. Из-за чего он не вернулся еще шесть лет назад, имея такую возможность.
Флейм скрестила руки на груди, чтобы отгородиться от Роберта, ведь сейчас он стоял слишком близко к ней, все еще одолеваемая страхами потерять его навсегда в самое ближайшее время.
— Уже поздно, а ты устал. Отправляйся в душ.
— Я не хочу, чтобы ты переживала, Флейм.
— Разве это возможно?
— Обещаю…
— Нет, Роберт. Ничего не обещай. Ты сам понятия не имеешь, что будет дальше.
Роберт тяжело вздохнул, окончательно признавая правоту Флейм. Действительно, он совершенно не знал, что будет происходить дальше. Каким будет итоговый вердикт Роберта-младшего? Сумеет он его простить или нет? Примет ли… И что будет, когда он сам все-таки окажется в Санта-Барбаре? Как его там встретят? Что почувствуют Келли и Иден? Сколько злобной желчи выльют на него Хант и Кастилио. Сплошные белые пятна впереди. Но есть ли толк конкретно в этот момент тратить время на бесконечные размышления о грядущем? Они и утром никуда не исчезнут.
— Я хочу услышать, что ты скучала.
— Разве я не сказала?
— Повтори.
Роберт преодолел те несколько шагов, которые разделяли их с Флейм. Обнял ее за талию, дразняще-поглаживающими движениями провел ладонью по ее спине, поцеловал в шею. Флейм была напряжена и скованна, и с этим надо было что-то делать. Помочь ей расслабиться, им обоим. Потому что Роберт не хотел продолжать обсуждать окружающие их сложности, возможности и вероятности сценариев будущего. Хотелось отвлечься.
— Я очень скучал.
Губы Роберта были жаждущими, а руки нетерпеливыми. Неистово целуя, он вынудил ее опустить до этого скрещенные руки и дать ему стащить с себя шелковый халат, зацепив лямки сорочки, оголяя плечи, обнажая грудь. Его горячие ладони своим жаром прожигали насквозь тонкую и легкую ткань. Так легко было потерять контроль и голову. Ведь разлука была слишком долгой.
— Я должна проверить, спят ли дети…
— Я запер дверь, пока ты была в душе. А теперь скажи это.
— Я скучала… Я хочу тебя.
Флейм сдалась. Прильнула к Роберту, подчиняясь его напору, позволяя целовать себя и ласкать, поднимать волну страсти внутри, гореть огнем и сердце, и душу. Едва ли не с обреченностью целуя в ответ.
Потом они оказались у кровати, на которой все еще лежали его вещи. Роберт сдернул покрывало и отбросил все, что находилось на нем, на пол. Тут же срывая с нее шелковую сорочку, снова требовательно целуя, затем медленно провел ладонью по шраму от кесарева сечения на ее животе, словно подтверждая свои права, право собственности, и только после этого начал сам раздеваться.
Их окутывала бесконечная пелена неуверенности в будущем, омрачая настоящее. И от этого обоим так хотелось сбежать.
Отредактировано Келли Хант (Сегодня 18:38:52)
- Подпись автора
Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.
