— Не хочешь вечером выбраться в город? Сходить в кино или театр?
Флейм недоуменно-вопросительно уставилась на Роберта, откладывая в сторону глянцевый журнал, который листала. С чего вдруг он решил предложить ей провести время вместе, словно они парочка? Сначала завтрак в постель, теперь это? Информация о ее детстве столь сильно повлияла на него, заставив пересмотреть свое отношение к ней? Увидеть человека, а не просто вещь, которую можно использовать и выкинуть за ненадобностью?
— А после ужин в ресторане? Ты что, на свидание меня зовешь?
Взгляд карих глаз Флейм, обращенный к нему, был полон насмешки. Роберт недовольно скривился. Он ведь всего лишь хотел быть милым. Испытывая искреннее раскаяние за то, как вел себя с Флейм на протяжении многих месяцев. Меньше всего хотел, чтобы жестокость, которую он проявлял к ней, она ассоциировала с тем, как с ней обращался ее отец в детстве.
— Разве нельзя хорошо провести вечер, без навешивания ярлыков? Наша жизнь довольна однообразна уже много месяцев.
— Тут поспорить сложно. Но ты всегда находил более приятные компании, когда начинал скучать.
Флейм не хотела этого, ее тошнило от притворного сочувствия Роберта, которое теперь он постоянно проявлял по отношению к ней. Как только узнал о событиях в ее детстве. Уже вторую неделю строит из себя ее друга. Хотя до этого использовал для секса без всякого чувства вины.
— Ладно, не хочешь никуда идти, настаивать не стану.
— Если тебя волнует, представляла ли я своего папашу, трахаясь с тобой, уверяю, что нет. Так что прекрати…
— Прекратить что?
— Делать вид, что тебе не все равно.
— Но мне не все равно, Флейм.
— Если ты вдруг решил, что случившееся в моей детстве оправдывает то, что я сделала после и еще собираюсь сделать… Одно с другим не связано.
— Едва ли. Не обманывай себя.
Роберт не был удивлен, что Флейм упорно отрицает, что отец сломал ее жизнь и психику, вложив мысль, что жестокость лучший способ добиться желаемого, и все ее взрослые поступки были лишь следствием этого. Прошло две недели со дня, как он узнал от Роя правду о детстве Флейм, и все эти дни она пыталась вернуть их отношения в прежнее русло, манипулятивно-презрительно-жестоко-зависимое, где она использует его ради мести Куинну и денег, а он ее в качестве объекта для сексуальной разрядки. Но оба понимали, подобный возврат невозможен.
— Я думаю, что наша жизнь действительно стала слишком однообразной. И разнообразить ее стоит не походом в кино, а поездкой в Мадрид.
— В Мадрид?
— Да, в Мадрид, Роберт. Где живет твой подлый братец-близнец. Наше финансовое положение позволяет…
— Уже давно. Последнее время ты не рвалась в Испанию. И разве Куинн с семьей не в Валенсии?
Флейм не сомневалась, Роберт сразу поймет, почему она резко надумала лететь в Мадрид для исполнения ее плана мести. В целом, ей было плевать. Любой вариант лучше, чем продолжать эти их чертовы недоотношения.
— Вернулся пару дней назад. И Мадрид всегда был моей единственной целью. Иначе ты до сих пор гнил бы в «Норфолке».
— Мы мчимся туда, потому, что я узнал о твоем детстве?
— Дело в том, что настало время. Хватит Куинну наслаждать своей прекрасной жизнью.
— И когда ты приняла решение?
— Какая разница, приняла и все.
— Как бы далеко ты не пыталась убежать от прошлого…
— Ни от чего я не бегу. И это не вопрос обсуждения, Роберт. Мы летим в Мадрид. Я начну присматривать нам подходящий дом. Твоя задача испанский счет, билеты и прочее. Еще следует прошерстить светскую хронику и другие источники, убедиться, что в этот раз семья Куинна Барра не собирается покинуть Испанию на все лето, например, улетев на отдых в Бразилию. Не хочу, чтобы что-то помешало нашим планам.
— То есть это твое окончательное решение?
— Хочешь улизнуть от своей части нашего договора?
— Вовсе нет.
— Прекрасно. И кстати. Куинна я убью сама. Устроишь все те манипуляции, о которых мне говорил, чтобы твоим братцем заинтересовалась полиция. Я сфальсифицирую его самоубийство на фоне проблем с законом. Сделаю тебе целых три подарка. Может поверишь наконец, что я не столь ужасный человек. Могу быть и щедрой, и благодарной.
Роберт окончательно перестал понимать происходящее в голове Флейм.
— Три подарка?
— Первый — не стану вынуждать тебя убить брата, угрожая смертью Роберта-младшего. Второй, убив Куинна, освобожу тебе твое законное место рядом с бывшей женой и сыном.
— А третий?
— Келли.
— Келли?
— Да, Келли, Роберт. Не в смысле, что я убью Ханта, расчистив тебе дорогу в ее дом и ее постель. Мы оба знаем, желаешь ты другую сестричку. Я не буду мстить Келли. Оставлю ее в покое. Подарю тебе ее жизнь.
Не так много вещей удивляли его в жизни, еще меньше шокировали. Но прямо сейчас Роберт не мог найти слов, чтобы ответить Флейм. Съязвить в своей обычной манере относительно ее мнимой щедрости или уверенности, что она имеет права распоряжаться чужими судьбами. Где-то на подкорке сознания он понимал, Флейм бежит от правды о своем детстве в привычной для нее манере, скрывая все доброе и хорошее внутри себя, выставляя защиту в виде зла. Больше его волновало, сможет ли он сохранить жизнь брату, обезопасив одновременно Натали и Роберта-младшего.
— Нечего сказать, Роберт? Тогда запомни одно, попробуешь сдать меня полиции, я потащу тебя за собой. Не стану гнить в тюрьме в одиночестве. А тебе будет сложно доказать свою непричастность к моим действиям. Это то, о чем тебе следует поразмышлять на досуге.
Флейм вернулась к чтению журнала. Но Роберт снова отвлек ее. Услышав его вопрос, она нервно сглотнула.
— Куинн знает о твоем отце?
— Нет. И ты не должен был узнать, если бы не болтливость Роя.
Роберт понимающе кивнул. В карих глазах Флейм застыло затравленное выражение. Ее пальцы нервно теребили глянцевые станицы журнала.
— Ты же не расскажешь ему?
— Не расскажу.
— Спасибо.
Отредактировано Келли Хант (2024-09-15 11:01:49)
- Подпись автора
Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.
вот и подобрались к главной интриге)))))) Очень жду реакцию Роберта на беременность Флейм....как причудливо судьба решила отсыпать Роберту хоть немного щедрот...ахахаха
. И даже не столько от пары Роберт-Флейм, сколько от непрекращающихся злоключений Роберта (15 лет в психушке - это прям совсем перебор, его, беднягу и в сериале-то жалко, а тут уж автор совсем к нему безжалостна). 
