Несмотря на позднее время, Роберт продолжал просматривать сводки после закрытия биржи. Созданный им «Фонд» уже начал приносить стабильный доход, и он считал, что ему пора выходить на европейский рынок. Но столкнулся с кучей подводных юридических камней. Пока он торчал в «Норфолке» страны Европы объединились в Европейский союз, что изменило правила участия иностранных игроков на их биржах. Поэтому ему приходилось изучать новые правовые нормы, тратят на это много времени, что категорически его не устраивало. Ему требовался рывок, а не топтание на месте. Но сегодня у него не выходило сосредоточиться ни на цифрах, ни на юридических тонкостях, после рассказанного Роем о детстве Флейм. Воображение невольно подкидывало ему картинки того, что тогда могло происходить. И несмотря на мерзость этих картин, избавиться от них у него не выходило. Ведь ему казалось, он знает о Флейм абсолютно все. Прочитанная книга, от которой не ждешь сюрпризов и неожиданных поворотов сюжета. А оказалось, это был пазл, с кучей недостающих деталей. И получив эти детали, многие противоречия Флейм ему стали предельно ясны, одновременно выбив почву из-под ног. Словно все это время он шел по прямой дороге с парой ухабов и внезапно рухнул в пропасть, потеряв способность что-либо контролировать. В первую очередь собственные чувства.
Поэтому Роберт и не спешил подниматься наверх. Не представлял, как теперь спать с Флейм в одной постели, не то, что прикасаться и прочее. Нет, она не стала ему вдруг противна. Как бы там все не происходило в ее детстве, ответственность за это нес ее отец. Но его не оставляло в покое, что, вероятно, во время их занятий сексом, Флейм мысленно каждый раз возвращается в прошлое и испытывает вовсе не наслаждение, а ужас. Ведь он никогда не был с ней по-настоящему нежен, чем мог напоминать ей отца. Роберт понимал, что перегибает и сам сводит себя с ума, Флейм точно получала удовольствие от их занятий сексом, но поделать ничего не мог. Теперь это неотступно преследовало его.
На лестнице послышались шаги Флейм, и уже через несколько секунд она была в гостиной. Подошла к нему и обняла за плечи.
— Что-то сегодня ты засиделся.
— Пытаюсь сдвинуть «Фонд» с мёртвой точки.
От волос Флейм исходил приятный аромат шампуня, от кожи веяло духами, ее ладони были теплыми, как и дыхание. Если бы не откровения Роя… Роберт одернул сам себя, напоминая — он собирался сегодня окончательно порвать с Флейм, но сейчас не находил сил для этого. Но тем не менее старался выдумать причину, почему будет ночевать отдельно, в своей комнате. Сослаться на головную боль?
— Сегодня ты уже ничего не сможешь сделать.
Флейм спустила руки с его плеч, запустила ладони под футболку, лаская его грудь и живот. Одновременно покрывая поцелуями шею. Ее намерения и желания были более чем ясны, но Роберт был не в том состоянии, чтобы заниматься с ней сексом. Сейчас она была для него маленькой девочкой, над которой издевался ее отец. А адекватные и нормальные мужчины не спят с маленьким девочками. Да, Роберт буквально ощущал себя извращенцем. Ему хотелось, чтобы Флейм убрала свои руки и оставила его в покое.
— Просто выполняя свою часть сделки. — Холодно произнес Роберт в надежде, что это остудит пыл Флейм.
— У тебя плохое настроение?
Флейм убрала руки и отстранилась от Роберта, пытаясь понять, что происходит. Он часто бывал отстранен и холоден, но это никогда не мешало им предаваться любовным утехам. Неужели сожалеет, что сорвался прошлой ночью? Было очень на это похоже.

Она встала напротив Роберта, чтобы видеть его лицо.
— С чего ты взяла? Устал немного…
— Поэтому я и пришла, помочь тебе расслабиться.
В глазах Роберта сейчас не было ни тени страсти или желания, что озадачило Флейм. Кажется, ему даже неловко, что он ее не хочет. Явно собирается отыграть все назад. Возможно, это к лучшему. Барр и так всегда считал их сексуальную связь противоестественной, иначе не решил бы поставить в ней точку несколько недель назад. Вчерашнюю ночь можно просто забыть, вычеркнуть из памяти. Вот и отлично, пусть провалится к дьяволу! Секс между ними все равно все только осложнял.
Роберт заметил на лице Флейм что-то вроде обиды. Она не глупа, сообразила, конечно, что он пытается снова ее отшить. Только делает неверные выводы о причинах. Но озвучивать ей реальные причины ему совсем не хотелось.
— Думаю, сегодня мне следует хорошенько отоспаться. — Гася по очереди мониторы компьютеров, произнёс Роберт.
— Не переживай, Роберт. Домогаться до тебя я не стану. Не забывай, все это начал ты.
— О чем ты, Флейм?
— Ты прекрасно знаешь, о чем. Чтобы ты там о себе не считал, у меня были любовники и получше.
— В том числе Куинн, полагаю.
— Да, он был самым лучшим!
— Именно поэтому ты так настойчиво хочешь его убить? Чтобы другие женщины не могли испытать…
— Иди к черту!
— Дорогая, я уже много месяцев живу в аду, в окружении чертей. С одним из которых мне приходится существовать двадцать четыре часа в сутки.
— Несчастный ангел случайно попал в ад? Нет, Роберт, ты там, где заслужил быть. Думаешь, весь такой чистенький, случайно упал в грязь? А я вот думаю, ты плещешься там, где тебе привычнее.
Роберт сильно разозлил ее. Флейм хотела немедленно кинуться к нему и расцарапать его надменное лицо ногтями до крови. И он это тоже понимал.
Яркий румянец выступил на щеках Флейм, а в ее глазах горел гнев. Она явно была в шаге от того, чтобы попытаться его покалечить. Роберт уже раскаивался в своих словах, о том, что упомянул Куинна. Что с ним происходит? Его приводит в ужас жестокость отца Флейм? Вещи, которые тот с ней творил? Но сам он позволяет себе быть с ней жестоким, пусть конкретно в этот момент и не в физическом плане.
— Возможно, ты права.
Флейм удивленно уставилась на него.
Роберт поднялся со стула. Не будучи уверенным, что поступает правильно, решил делать, что подсказывает ему интуиция.
Он сделал шаг навстречу Флейм, обнял ее и притянул к себе. Попытался поцеловать, но она отвернула голову.
— Мне не нужны твои подачки…
Роберт заставил ее замолчать поцелуем. И желание сопротивляться у нее тут же отступило. Потому что противостоять Роберту, его чарам, она уже давно не могла. Она желала его, жаждала его. Он продолжал целовать ее, ласкать тело. И явно никуда не торопился, что было непривычно. Обычно их секс был ярким, но довольно коротким. Флейм списывала это на то, что не была той, кого Роберт действительно хотел бы видеть в своей постели. Он лишь удовлетворял с ней естественные мужские потребности, относясь к ней как к телу, а не к женщине. Но прямо сейчас все было совершенно иначе. Неожиданно и приятно, но почему-то пугающе. Чтобы как-то это исправить, ускорить процесс, она потянулась к застежке его джинсов. Но Роберт перехватил ее руки, продолжая целовать, ласкать, не раздевая, никуда не торопясь. И в итоге она сдалась, позволяя ему перейти пугающую грань их и так запутанных отношений.

Отредактировано Келли Хант (2024-08-31 13:47:27)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

ALana, спасибо!    Далее будет еще больше неоднозначности в происходящем.

Рой действительно в какой-то мере недалек, туповат и точно шовинист. Хотя местами и вызывает симпатии читателей)
Его мораль, как и у всех Бофортов, довольно серая. Он коррумпированный шериф, использующий свое положение для всякого рода махинаций.
Конечно, он проходил стандартное обучение, прежде чем стать полицейским, тем более получил должность шерифа, но все-таки в маленьких городках типа Бофорта к полиции предъявляют меньше требований к их компетенции, чем в крупном городе. Поэтому психология преступник/жертва здесь нивелируется тем, что все друг друга знают, все знают семьи друг друга, и связи гораздо важнее любых норм закона.

Но в разговоре Роя с Робертом о детстве Флейм тут все-таки немного о другом. Он точно знает, что Флейм жертва, даже при высказанных им сомнениях. Но в том момент в нем больше говорила обида на Флейм. Что кузина упорно отрицала влечение к Роберту, выставляла его идиотом, который выдумывает ерунду, а потом не потрудилась сообщить об изменении в своих отношениях с Робертом.
Таким образом он решил "очернить" Флейм в глазах Роберта. Типа маленькая месть.

Роберт точно смотрит теперь на Флейм совершенно иначе.

Она узнает в эту же ночь. Уже в следующей выкладке.

Разговор будет, без насилия, правда)))
И из него как раз станет ясно, что слова Роберту были больше напускными из-за обиды на кузину за молчание. Истинное же отношение Роя к ситуации как раз станет понятно из разговора с Флейм.

Отредактировано Келли Хант (2024-09-03 20:28:46)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

— Сегодня ты был другим.
— В каком смысле другим?
Роберт опустил взгляд на лежащую на его плече Флейм. Конечно, она заметила перемены. После рассказа Роя внутри него все перевернулось, захотелось оберегать Флейм, защищать в тайне от нее, не вести себя с ней, как ее жестокий папаша. Но свяжет ли она сама эти перемены с возможностью того, что он узнал о происходившем в ее детстве?
— Нежным, терпеливым. Почему?
— А должна быть причина?
— Я же не вчера родилась, Роберт. Ты презираешь сам себя, потому что хочешь меня, потому что спишь со мной. Желаешь меня физически, но ненавидишь…
— Я не ненавижу тебя, Флейм. Мои чувства гораздо сложнее.
Флейм подняла глаза на Роберта, ей хотелось убедиться в искренности его слов. Он смотрел на нее серьезно, без всякого притворства и игры.
— Скажешь, что рад испытывать ко мне то, что ты испытываешь? К той, кто похитил тебя, отобрал пятнадцать лет жизни, снова держал в заложниках и издевался?
— Я тоже не святой. На что ты неоднократно указывала.
— Но ты не убивал, в отличие от меня.
Флейм опустила голову и снова устроилась на плече Роберта. Она не понимала, почему их сегодняшний любовный акт что-то остро зацепил внутри нее. Обычно Роберт спешил удовлетворить себя, словно убегая от установления между ними более глубокой связи. Она не возражала, понимая, что для его разума противоестественно желать ее. Но обуздать физическую сторону он тоже не в состоянии. Что говорить о Роберте, если она в себе окончательно не разобралась. Обусловлена ли ее сексуальная тяга, чувствами именно к нему, Роберту, или все дело в идентичной внешности с Куинном? Ей очень хотелось убедить себя в верности варианта вины Куинна. Что его предательство много лет назад сейчас привело ее в постель его брата-близнеца. Только в глубине души она знала правду. Дело в самом Роберте, а вовсе не в Куинне.
— Ты же помнишь, что я убила Элиота Янсена?
— Помню. Безжалостный тип, его смерть не стоит сожалений.
Флейм села, смотря сверху вниз на Роберта. Она искала на его лице отвращение к ней. Но он был спокоен, смотрел на нее так, словно они меню на ужин обсуждают.

— Тебя терзает его смерть? Что это сделала ты?
— Если речь о раскаянии, возможно, я шокирую тебя, но нет. Как только я поняла, что могу обворовать его, сразу стало очевидно, что придется убить. Или он убьет меня, когда узнает. А рано или поздно бы он узнал. Но мне не нравится быть убийцей, веришь или нет. И речь никогда не шла о наслаждении.
— О чем тогда?
— О контроле. Держать в руках жизнь того, кто сильнее и имеет больше власти. Кому ты вынуждена подчиняться. Знать, что можешь прекратить муки в любой момент. Заставить исчезнуть этого человека.
Считать параллель между Янсеном и ее отцом, которую вкладывала Флейм в сказанное, труда Роберту не составило. Она имела права на подобное оправдание себя, как и знала, убийства ей давали гораздо большее, чем власть или контроль. Ощущение безнаказанности. Собственной неповторимости.
— Ты едва Ханта не убила. И Келли хотела. Все еще хочешь. О Куинне вообще можно не говорить. Я не пытаюсь ударить тебя побольнее, напоминая…
— Я та, кто я есть, правда?
Роберт не совсем понял, что Флейм имеет в виду, но взгляд ее был печален. В глазах появились слезы.
— Когда я был в мафии, мой босс Энтони десятки, а может и сотни раз отдавал при мне приказ устранить кого-то неугодного. Физически. Думаешь, я хоть раз вмешался? Помешал? А бизнес я свой построил, разоряя чужие фирмы, дробя и перепродавая. Кто-то из бывших владельцев заканчивал после этого жизнь самоубийством. Я ничем не лучше тебя, Флейм, хоть и не убивал собственноручно.
Флейм была благодарна Роберту за его слова, словно ими он поставил их на одну ступень, только совесть это не успокоило. Он не знал и не мог понять, что она просто не в состоянии контролировать собственную жестокость, когда та вырывается наружу. Потому что в этот момент ее самой фактически нет. Плоды безжалостности, посеянные когда-то в ее душе отцом, каждый раз давали всходы, отбирая контроль. Потому что иных способов выживания она не видела.

Отредактировано Келли Хант (2024-09-08 15:16:02)

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

Проснулась Флейм подавленной, но все-таки немного успокоенной. Ее пугало и вызывало дискомфорт, что Роберт узнал ее большой секрет, и она до конца не понимала его нового отношения к себе, но отсутствие осуждения с его стороны, поддержка, затронули что-то глубоко внутри.
События ночи, после того, как у нее началась истерика, Флейм помнила смутно. Только теплые и надежные объятия Роберта. Как он уложил ее на кровать, накрыл одеялом и был рядом, пока она не заснула обессиленная. О том, что он провел всю ночь с ней, свидетельствовала вмятина на подушке справа от нее.
Предстоящей встречи с Робертом она немного боялась. Если он станет расспрашивать подробности ее детства… К такому она точно не готова. Лучше встать и принять душ, одеться, накраситься, так она будет менее беззащитна перед ним, и тем, что он теперь знает о ней.
Но встать она не успела. Роберт вошел в комнату с подносом в руках. Пространство вокруг тут же заполнилось ароматным запахом кофе.
— Не разбудил?
— Нет, я уже проснулась.
Флейм села в кровати, хмурясь. Этого только не хватало.
— Значит, не откажешься от завтрака.
Роберт поставил поднос на одеяло. Кофе и апельсиновый сок, клубничный йогурт, сэндвич с индейкой и ее любимые фрукты. Она была тронута и смущена, но и одновременно напугана.
— Не стоило, Роберт.
— Почему?
— Происходившее в моем детстве в далеком прошлом. Давно забыто. И ты не обязан…
— Не обязан, что?
— Заботиться обо мне.
— Я просто принес тебе завтрак.
Конечно, Флейм пыталась сделать вид, что прошлое не имеет для нее значения. Другого Роберт от нее и не ждал. Но ее вчерашние слезы, боль, которая вытекала вместе с ними, доказывали, детская травма все еще с ней. Не просто сидит внутри и кровоточит, а к сожалению, долгие годы определяла Флейм. Заставляя выбирать жестокость, как способ решения проблем. Ночью он почти не спал и много думал обо всем этом. О Флейм, ее детстве, ее жизни, а поступках и стремлениях, зацикленности на мести тем, кто ее обидел.
По себе знал, что злость и ненависть может привести к множеству неверных решений. Только он чаще всего видел границу, за которой наступит точка невозврата, и мог остановиться, Флейм же шла до конца, нанося вред и себе, и окружающим.
— Я не стану ничего выспрашивать, если тебя это волнует.
— Я все равно не стала бы ничего рассказывать.
— Понимаю. Но если захочешь однажды поделиться, помни, что я рядом.
Прямо сейчас Флейм поймала себя на мысли, хорошо, что Роберт не так уж и долго еще будет рядом с ней, лишь до поездки в Мадрид. Недостаточно времени, чтобы ей действительно захотелось поделиться с ним подробностями ее детства.
— Почему то, что ты узнал, по-твоему, что-то меняет между нами? Я ведь не изменилась. Безумная Флейм по-прежнему жаждет мести.
Роберт в ответ хмыкнул, как будто не восприняв ее слова всерьез. Неужели решил, что она откажется от мести Куинну только на том основании, что ему стало известно о ее травматичном детстве?
— Разве я просил тебя отказываться от своих планов?
— Ты вообразить не можешь своей окончательной роли…
— Так или иначе ты собираешься повесить смерть Куинна на меня. Я же не идиот, Флейм. Просто арест моего братца тебя никогда не удовлетворил бы. А сама за решетку ты отправляться явно не намерена.
— И ты все равно сочувствуешь мне из-за моего детства?
— Давай ешь. Завтрак скоро остынет.

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.