Роберт смотрел новости по телевизору, пока она готовила им кофе. Это были местные новости Нового Орлеана, поэтому ничего об их общих знакомых в них показать не могли. После душа она чувствовала себя гораздо лучше. Эпизод со стихом теперь казался нелепицей, но Флейм поклялась себе быть начеку. Доверять Роберту, с памятью или без, не стоило.
Разлив кофе по чашкам, Флейм приоткрыла дверь кухни, выглянув в гостиную, чтобы убедиться, все внимание Роберта сосредоточено на телевизоре. Затем она сняла браслет с руки, где среди прочих украшений висел небольшой ключ. Подойдя к одному из шкафов, открыла дверцу, за которой прятался сейф. Она придумала способ разговорить Роберта.
Вставив ключ в замочную скважину, Флейм открыла сейф и достала оттуда ампулу с лекарством. Ничего серьезного и опасного, легкий, раскрепощающий наркотик, который должен развязать язык Роберту. Вылив содержимое ампулы в одну из чашек и тщательно размешав сахар в обеих, Флейм с подносом направилась в гостиную.
А там поставила поднос на столик, около которого сидел Роберт. Сама она присела на диван.
- К вечеру похолодало. Думаю, кофе нам не повредит.
- Это ты отлично придумала, Куинни!
Флейм снова стала спокойной и уравновешенной. Это не огорчило Роберта. Нескольких строк стихов мало для более длительного эффекта. В следующий раз он придумает что-нибудь более действенное.
- Есть интересные новости?
- К сожалению, ничего ободряющего. Финансовая нестабильность, грязная политика, притеснение меньшинств.
- Южное общество всегда было более консервативным. Пей кофе, Барри, пока не остыл.
Флейм передала Роберту чашку с наркотиком. Когда он ее взял из ее рук, сама потянулась за второй чашкой. Через несколько минут она будет точно знать, вспомнил что-то Роберт или нет.
- Иногда я даже рад, что ничего не помню.
Кофе был горячим. Роберт выждал несколько секунд, прежде чем сделал первый глоток. Слишком много сахара, сразу же почувствовал он. Больше, чем Флейм клала обычно. Эпизод со стихом заставил ее что-то заподозрит? Вполне вероятно. Травить она его вряд ли станет, но может попытаться ослабить контроль. И как ему не попасть в ее ловушку?
- Знаешь, Барри. Я всегда мечтала жить на каком-нибудь тропическом острове. Роберт, твой брат, считал это милым. Но неосуществимой мечтой.
Роберт притворился, что сделал еще глоток кофе. Раз Флейм заговорила о Сиренас, значит, он все верно оценил. Она пытается прощупать его. Понять, вспомнил он прошлое или нет.
- Мечты - это прекрасно, Куинни. А я и не знаю, какие были мечты у меня.
- Ты любил какую-то девушку и хотел жениться на ней. Роберт мне рассказывал.
Флейм начала чувствовать раздражение. Хотелось выхватить чашку из рук Роберта и влить ему в горло ее содержимое. Она должна узнать, вспомнил он что-то или нет.
- Не знаешь, как ее звали?
- Столько лет прошло, Барри. Даже если Роберт называл ее имя, сейчас я его уже не вспомню.
- Спасибо, что сказала. Приятно знать, что был влюблен.
- Она, наверное, сильно переживала, когда ты исчез.
Замечательно. Теперь они говорят о Келли. Роберт искренне надеялся, что у нее все хорошо. А вот если он в течении пары минут не выпьет этот злосчастный кофе, Флейм точно разоблачит его. А если выпьет, то и подавно. Внезапно Роберта осенило, как ему поступить. Кофе за эти несколько минут их разговора остыл, и он смог в пару глотков допить его. И несмотря на сахар, странный привкус напитка все же почувствовал.
- Может даже иногда вспоминает обо мне и гадает, куда я исчез. В любом случае, надеюсь, эта девушка нашла свое счастье. Кофе великолепный, спасибо.
- Хочешь еще, Барри?
- Нет, мне хватит. Я отлучусь в уборную на минутку. Не скучай, Куинни.
Роберт неторопливо покатил инвалидное кресло в свою комнату, надеясь, что тем самым не усилит подозрений Флейм. Оказавшись в ванной, он включил воду, чтобы перекрыть шум того, что собирался сделать. Вдруг Флейм стоит и подслушивает у двери.
Затем Роберт засунул два пальца в рот, чтобы вызывать рвоту. И уже скоро весь выпитый им кофе оказался в сливе.
Роберт прополоскал рот и тщательно вымыл лицо. Выключил воду. Оставалось понять, что ему делать дальше. Как убедить Флейм, что ее трюк сработал? Какой у дряни в кофе должен был быть эффект? Самый подходящий вариант, как показалось Роберту, это должно быть что-то вроде сыворотки правды, чтобы он не мог контролировать свои ответы на вопросы Флейм и тем самым оказался разоблачен.
Натянув на лицо самое приветливое выражение и улыбку, Роберт вернулся в гостиную.
Флейм смотрела на экран телевизора и делала вид, что не заметила его.
Пару минут они провели в молчании. А потом Флейм, как бы невзначай, обратилась к нему:
- Можно кое-что спросить насчет «Норфолка»? Мы ведь практически никогда не обсуждаем твое пребывание там.
Флейм решила начать издалека, чтобы не вызвать подозрений у Роберта, что ее действительно интересует.
- Не самая приятная тема для меня, но спрашивай, конечно.
- Когда ты начал осознавать, где находишься? И что ничего не помнишь о себе?
- Конкретно сложно сказать. В «Норфолке» календари не висели на каждом шагу, чтобы точно следить за датами и событиями. Лишь редкие новости по телевизору помогали ориентироваться во времени. Первые пять лет точно прошли как в тумане. Не знаю, что за лекарства мне давали, но тот период я назвал бы блаженным неведением. Палату я покидал редко, не общался с другими пациентами. В какой-то момент у меня случилась то ли передозировка, то ли отторжение организмом лекарств. Я провел в лечебном корпусе какое-то время, где серьезных препаратов мне не давали. Там и пришло первое осознание происходящего. Было странно понять, что ты в заточении, при этом не помня себя и свое прошлое. После возвращения из лазарета на какое-то время все стало по-прежнему. Только прием лекарств начал вызывать невыносимые головные боли и тошноту, которые врачи пытались купировать новыми препаратами. И я начал мошенничать. Делать вид, что пью таблетки, но по факту смывал их в унитаз. Мое состояние начало улучшаться. Я пытался понять, кто я, почему оказался в «Норфолке». Но бесполезно. Я сдавался, снова начинал пить таблетки, чтобы вернуть туман забвения. Именно так и прошли следующие лет пять. Пока я окончательно не решил, что трезвый рассудок лучше, даже если я и не знал, кем являюсь и за какие грехи оказался в «Норфолке» всеми забытый.
Флейм едва не прослезилась, слушая рассказ Роберта. За что тут же отругала себя. Она, проявив сентиментальность и сочувствие К Роберту, едва не забыла о плане его разоблачения.
- Не представляю, Барри, насколько подобное тяжело после нормальной жизни.
- Нормальной жизни я не помнил. Только аллюзию на нее, которую мог увидеть по телевизору, в строго отведенное время. Врачи и другой персонал старались не показывать нам ничего, способного возбудить нашу психику.
Роберту не нравилось обнажать душу перед Флейм. Пусть и делал он это ради собственной выгоды. Каждое слово в его рассказе о «Норфолке» было правдивым, но она не была тем человеком, с которым ему хотелось бы поделиться своими чувствами.
- Ты всегда был свободолюбив, оказаться запертым…
Роберт постарался подавить усмешку. Точно не Флейм рассуждать о чертах его характера. Она ничего не знает о нем, пусть и довольно долго продержала в плену, но все равно ни черта о нем не знает.
- У тебя был брат, любимая девушка, работа, друзья.
- Я не помнил ничего об этом, поэтому не мог сожалеть, Куинни.
Все ответы Роберта казались искренними, что ее совершенно не удовлетворяло. Флейм не хотелось в итоге оказаться им одураченной.
- Но ты мог предполагать подобное. Других пациентов ведь навещали родные.
- Меня никто не навещал. Вывод, что я совершенно один в этом мире, напрашивался сам собой. В любом случае…
Роберту надоел этот разговор. И он видел лишь один способ его прервать, сбить Флейм с толку. Он вплотную подкатил к ней кресло. А когда она перевела свой взгляд на него, взял ее за руку.
- В чем дело, Барри?
Флейм постаралась не выдать заинтересованность, но ей не терпелось начать задавать Роберту более каверзные вопросы.
- Знаешь, Куинни, разговоры о прошлом... Есть кое-что, о чем я запретил думать себе, тем более говорить тебе. А если скажу, то совершу огромную глупость.
- Я не понимаю…
- В «Норфолке» было ужасно. И не помнить своего прошлого тяжело. Но я не жалею ни о чем из этого, потому что в итоге оказался рядом с тобой. Да, ты вдова моего брата, и я не должен чувствовать к тебе того, что чувствую. И не питаю иллюзий, что ты чувствуешь ко мне то же самое…
- Барри, не стоит…
- Я не хочу смущать тебя, ставить в неловкое положение. Вообще не понимаю, как вдруг решился…
Флейм испытывала недоумение. Не на такой эффект она рассчитывала. Исключить, что Роберт играет, она не могла, но, скорее всего, его откровения — неожиданное следствие приёма наркотика. Ведь прямо сейчас Роберт смотрел на нее влюбленными глазами.
- Ты принимаешь благодарность за мою заботу за что-то другое.
- Нет, Куинн. Я точно знаю, какие чувства обуревают меня, стоит только посмотреть на тебя. Ты мне снишься, и эти сны… И как бы я не убеждал себя, но в душе надеюсь однажды на взаимность от тебя.
Роберт нежно погладил ладонь Флейм, поднес к губам и поцеловал, а потом прижал ее руку к своей груди. Отреагировала она не сразу, но все-таки выдернула руку из плена его пальцев.
Мозг Флейм усиленно работал, пытаясь сообразить, что ответить Роберту на его признание. Да, она убедилась, что он ничего не вспомнил, но подобные его откровения ее совершенно не устраивали. Хоть влюбленность в нее Барри и была ей на руку.
- Прости, Барри. Но я все еще люблю твоего брата.
Сказав это, Флейм поставила две пустые чашки на поднос и ушла с ним в кухню.
Роберт испытал облегчение. Еще один выигранный им раунд против нее.
- Подпись автора
Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.
